DAYMONRI: декабря 2021

Ярость Императора – О чем на самом деле новелла Макнилла?

Новелла Грэма Макнилла «Ярость Магнуса» хронологически стоит между «Сатурнином» Абнетта и «Мортисом» Фрэнча. Это вторая новелла в серии «Осада Терры». Первой был «Сыны Селенара», тоже Макнилла. Но если «Сыны» – это яркая динамичная авантюра, которая на сюжет самой Осады вообще влияет (хотя влияет на сюжет Долгой Войны), то очередной виток истории Магнуса – это без преувеличения Черный Лебедь Осады. Собственно, об этом говорит сам Макнилл в Послесловии к новелле.

Теория Черного Лебедя разработана статистиком и трейдером Нассимом Николасом Талебом. Эта теория вводит определение Черный Лебедь для событий, которые соответствуют следующим критериям: а) они экспертно непредсказуемы, б) они имеют колоссальные последствия, в) в ретроспективе их можно рационально объяснить, как если бы они были ожидаемы.

Теория Черного Лебедя пронизывает всю новеллу Макнилла, не только историю Магнуса (хотя это, безусловно, стержневой сюжет). Внезапно нам раскрывают истинную силу Аливии Суреки, которая парой слов меняет финал Осады. Внезапно Малкадор и Ультран – старые коллеги. Внезапно во главе угла ярость Императора, а не Магнуса. Сам же Алый Король внезапно прав, уже без экивоков. И еще – это история о том, что Мать и Отец – самые главные слова в жизни каждого человека. А теперь – обо всем по порядку.

Часть 1. Магнус прав

Начну с самого резонансного момента. Хотя, насколько я понимаю, резонанс он вызвал лишь потому, что значительная часть комьюнити строит свои представления о книжной вселенной Вархаммера на основании чего угодно, кроме самих книг. А в тексте «Ярости Магнуса» Макнилл дает всего пару действительно двусмысленных моментов и с Алым Королем они вообще не связаны.

Сюжет новеллы идеально прост – Магнус приходит к Золотому Трону и… уходит. Всё. В промежутках он успевает порефлексировать на фоне своих воспоминаний, пообщаться с Малкадором и потом с самим Императором. Проследим его путь по ключевым вехам.

До того, как Магнус оказывается во Дворце (строго по воле Императора, который свою волю передает через Сигиллита в обход Вальдора), с примархом Пятнадцатого есть один любопытный эпизод – в его походном шатре, куда он приглашает своих самых искушенных Корвидов. В действительности, здесь Макнилл применяет кольцевую схему, хотя сразу это неочевидно. Однако первый же эпизод новеллы с присутствием Магнуса в итоге оказывается зеркальным отражением последнего эпизода с ним.

Итак, Алый Король пригласил в шатер сыновей, которые чуть позже пойдут с ним во Дворец. Вот его мысли, когда он на них смотрит:

Все они были Корвидами: Ариман, Менкаура, Амон. Алые доспехи сверкали, грязь и пепел этого мира еще не тронули их звездные мантии. Верные воины все как один, и каждый предатель по-своему.

С Менкаурой все просто – в «Алом Короле» Макнилла он отрекся от миссии Аримана по поиску осколков Магнуса и вместо этого присоединился к Диону Прому, Главному Библиарию Ультрамаринов. Почему Амона примарх называет предателем тоже ясно – Амон отстранился от отца с того момента, как узнал, что тот убил Утизаара, хватившего лишку из памяти Магнуса. При этом фактически Амон все равно оставался всецело верен, он по приказу Алого Короля доставил Книгу Магнуса Ариману, а потом помог Азеку в поисках осколков.

Куда интереснее, почему Магнус считал и Аримана «по-своему предателем». Ведь именно Ариман сумел собрать все те осколки, которые составляли сущность Алого Короля к моменту Осады. Более того – Магнус в новелле прямо говорит, что как Корвид Ариман значительно лучше него самого. Примарх говорит об этом без зависти, он просто констатирует факт. И это тоже важный момент, ведь принято считать, будто Алый Король до последнего не понимал, что стало причиной его падения. В действительности, все он отлично понимал. В этом эпизоде, в шатре, он говорит своим сыновьям:

– Я всегда насмехался над Ангроном за утрату контроля над собой, за его звериную ярость. Я верил, что он слаб. Но когда я увидел, что натворил, то понял – я ничем не лучше своего брата. Я возомнил, что непогрешим, что знаю больше других.

Упоминание ангроновской ярости не случайно, но об этом позже. Сейчас важно, что Магнус осознает свою ошибку. Это не значит, что он избавился от высокомерия и тщеславия, нет. Однако Циклоп объективно оценивает причинно-следственные связи произошедших событий. Он понимает, что его вины здесь не меньше, чем вины Императора.

Но вернемся к Ариману. Позже Магнус скажет ему, что знает правду о Хатхоре Маате. Здесь примарх имеет ввиду сюжет «Алого Короля», где Азек фактически продал душу Маата демону Тзинча в обмен на знания. Это один из самых жестоких и беспринципных поступков Аримана, и на это Магнус говорит ему:

Я не осуждаю тебя, и искренне желаю, чтобы ты был избавлен от этого бремени.

А еще, возможно, Магнус видел, что Ариман сотворит с их легионом в будущем, но не был уверен в таком варианте развития событий. Эта мысль подтвердится их диалогом в Залах Ленга под Императорским Дворцом, когда Алый Король скажет, что видел смерть Атрахасиса. Последующий вопрос Аримана несложно предсказать, хотя ответ Алого Короля меня удивил:

– А остальные? – спросил Ариман. – Ты видел наши смерти?

– Нет, – солгал Магнус.

Очевидно, что Ариман спрашивает про себя, Менкауру и Амона. Амон позже станет Рубрикатором, что фактически приравнивается к смерти. Соответственно, если Магнус видел смерть Амона, он видел, как именно тот умрет, а значит – знал о Рубрике. Полагаю, это может стать реальной причиной, по которой Алый Король называет Азека «по-своему предателем», ведь он сам говорит, что не винит его в ситуации с Маатом.

Тут закономерно задаться вопросом – зачем Магнус продолжал держать этих троих рядом, если каждый дал повод усомниться в себе? Все просто – они его сыновья. Не спешите приводить Атрахасиса в качестве контр-аргумента, я еще не закончил с эпизодом в шатре. Когда Магнус смотрит на себя в зеркало, он касается того места, где находился глаз, отданный в залог Тзинчу за избавление от Перерождения Плоти, и произносит:

– Одним лишь усилием мысли я могу изменить свою внешность, стать богоподобным или земным, прекрасным или чудовищным, но этого... этого я не изменю.

Причин две. Во-первых, это напоминание о том, сколь губительным может быть высокомерие. Во-вторых, Магнус не жалеет о содеянном. Он дал своим сыновьям шанс на лучшее будущее, и поступил бы так снова, какую бы цену ему не пришлось заплатить. Да, он был обманут и Перерождение вернулось, но я напомню, что до этой сделки легион был тотально подвержен этой проблеме, он едва не вымер в полном составе. Император хотел провести эвтаназию оставшихся воинов, времени у Алого Короля не было. Так что его действия имели смысл. И как отца его невозможно не понять.

Что касается Атрахасиса, он был четвертым, кто пошел с Магнусом во Дворец. И Магнус расщепил его на атомы, когда Атрахасис убил Аливию Суреку. Многие этот эпизод ставят в доказательство лицемерия Циклопа, который потом отказался от предложения Императора. А предложение заключалось в том, что оставшихся легионеров Пятнадцатого пускают в расход, Магнусу все прощается и он получает новый легион, свободный от проблемы Перерождения Плоти.

Вот только в ситуации с Атрахасисом Алый Король не убивал своего сына. Он убил солдата, который а) нарушил прямой приказ командира в боевой ситуации, б) убил ни в чем не повинного смертного, которого не было причин убивать. Ариман позже объясняет это тем, что Атрахасис «был раптором до мозга костей», а рапторы действительно порой плохо контролируют себя. Но это не отменяет субординации и убийства невинного. Вне поля боя это трибунал, на поле боя это казнь на месте.

Если командир не уверен в солдате, который сам решает, исполнять ему приказ или нет, и кого убивать, солдат начинает представлять опасность для своих братьев и командира. В боевой ситуации это недопустимо и требует кардинальных мер. Тем более, что Азек подтверждает нестабильность Атрахасиса. А сам Магнус позже именно так объясняет свои действия, хотя не обязан их объяснять. Но ему важно, чтобы сыновья понимали его мотивы. Они сами для него важны. Поэтому предложение Императора сначала шокирует Алого Короля:

– Я... я не могу бросить их, отец, – сказал он, сжимая кулаки. – Их судьба еще не решена. Я найду способ спасти их. Я должен.

Кстати, насчет «судьба не решена». Косвенно эта фраза подтверждает, что Магнус действительно мог видеть Рубрику. Но похоже, он надеялся не допустить этого. Его надежда справедлива, ведь будущее можно изменить, об этом в «Повелителе Человечества» Дэмбски-Боудена говорил сам Император. Однако же под Императорским Дворцом всего на мгновение Магнус засомневался:

И он вместе со своим отцом ведет своих новых воинов в новый крестовый поход, чтобы отвоевать звезды. На этот раз они не повторят ошибок прошлого. На этот раз они изменят галактику так, какой она и должна быть. Это было все, чего он когда-либо желал… И все же…

Этот миг сомнений становится главным Черным Лебедем в истории Алого Короля. Его ломает не осознание ошибочности своего пути – как раз с этим фактом он давно смирился, что наглядно демонстрирует уже упомянутый эпизод с зеркалом из шатра, где Магнус сначала признает, что ВОЗОМНИЛ себя всезнающим, а потом говорит, что в основе его многогранной души – ПУСТОТА. И ломает его не предложение Императора, немыслимое по своей жестокости. Ведь, несмотря ни на что, когда у Магнуса был шанс действительно убить отца, он сделал следующее:

Это мог быть смертельный удар, достаточно мощный, чтобы положить конец царствованию бога. Копье опустилось, голова упала на грудь, раскаяние грозило задушить Алого Короля. Ярость и сила, наполнившие клинок, готовый убить бога, погасли, как свеча на рассвете.

– Я любил тебя, как никто другой, – зарыдал Магнус.

Это происходит уже после того, как Алый Король отверг предложение Императора. И в этот момент, не возобладай его любовь к отцу, Циклоп изменил бы историю галактики единственным ударом. Но этот эпизод сложнее, чем кажется. Я уверен, что целью Императора было не сделать Магнусу то предложение, а поставить его перед Золотым Троном с колдовским копьем в руках. Поставить его перед последним выбором. Я сомневаюсь, что Император был уверен в решении сына, но он совершенно точно был уверен в том, что Магнус опустит оружие.

Давайте проследим эту цепочку. Император намеренно создает брешь в телеэфирной защите Дворца и пропускает Магнуса внутрь. Он подсылает к нему Малкадора, зная, что тот умрет. Это подтверждается словами Откровения, аватары Императора:

Магнус опустил голову от стыда.

– Я не хотел его убивать.

– Я понимаю. Но его смерть была жертвой, которую, как он знал, от него могут попросить. Он знал это и принял.

Затем Магнус проходит к Золотому Трону, который не охраняется Кустодиями. Да, там есть Вулкан, но он не рядом. Владыке Саламандр потребовалось некоторое время, чтобы добраться до Трона. И Повелитель Человечества все это допускает – намеренно оставляя себя абсолютно беззащитным перед сыном, доведенным до точки кипения. Но главное – перед сыном, у которого есть чудовищный изъян. На этот изъян Макнилл указывает трижды, в первый раз – в воспоминаниях самого Алого Короля:

Император всматривался через эфирные линзы, Он хотел показать Магнусу тайны рождения звезд, и с восхищением рассказывал о непостижимых пустотах между ними. Вместе они прокладывали маршруты будущих крестовых походов и смеялись, представляя себе кампании, которые однажды потянутся через бездонную бездну в другие галактики.

– Нет ничего невозможного для тех, кто пытается, – возразил его отец, когда Магнус заговорил о почти невозможности выйти за пределы звездного гало. – Никто из ныне живущих не станет свидетелем этого, но, когда человечество сможет летать, как летаем мы, когда сможет мыслить, как мыслим мы, тогда величайшая из всех наград окажется в его руках.

– Что может быть лучше, чем владычество над галактикой? – спросил Магнус.

Но отец оставил его без ответа и отвернулся, чтобы скрыть разочарование.

Второй раз изъян Магнуса проявляется в тот момент, когда Атрахасис нарушает его приказ:

Магнус позволил вырваться наружу ярости – огню, что полыхал в нем с тех пор, как он впервые появился на свет несколько веков назад и взглянул на мир, столь же прекрасный, сколь и пугающий, с сознанием, не похожим ни на чье другое.

Не зря он сравнивал себя с Ангроном, верно? Хотя ярость Магнуса, его величайший изъян имеет иную природу. О ней Макнилл прямо говорит нам в Послесловии к новелле:

И замечу, Магнус здесь не затем, чтобы хвастаться тем, как много он знает. Он здесь, чтобы поделиться тем, что он знает, и передать радость познания, при этом не давя на вас. Можно быть самым умным человеком в комнате, но быть самым любознательным – это нечто большее. Магнус здесь не только для того, что учить, но и чтобы учиться. Он хочет знать то, что знаете вы, хочет увидеть мир вашими глазами, потому что это поможет ему составить более полную картину Вселенной в своем сознании.

Тут мне нужно пояснить, что у слова «ярость» три значения. Первое нам хорошо знакомо – это доведенный до предела гнев. Второе значение – исключительная интенсивность проявления чего-либо. Третье значение – крайняя увлеченность в осуществлении задуманного. Макнилл говорит именно о третьем значении – Магнус не был «самым умным человеком в комнате», он был «самым любознательным». Он был яростен в этом, что и разочаровало Императора.

Алый Король хотел вместе с отцом править галактикой и вознести человечество до пси-активного вида в большей степени не потому, что считал это правильным. А потому что хотел узнать, какой окажется эта галактика будущего. Как говорит Макнилл, «он хочет увидеть мир вашими глазами». Вот, что кроется за теми его словами из воспоминания и за разочарованием Императора. И все же он позволил Магнусу подойти к Золотому Трону и едва не положить всему конец. Почему?

Потому что яблочко от яблони. Императором тоже движет ярость. Но в ее основе не желание знать, а желание изменить мир (о чем нам в «Сатурнине» Абнетта говорила Эрда). Повелитель Человечества готов сделать это любой ценой и ему нужны все фигуры на регицидной доске, поэтому ради попытки вернуть Магнуса он совершает этот безумный гамбит – жертвуя Сигиллитом и рискуя собой.

Его можно понять. В «Мортисе» Фрэнча хорошо показано, насколько тяжело Императору дается противостояние с Хорусом. Возможно, он даже понимает, что проигрывает. Магнус на стороне лоялистов мог бы все изменить, и довольно быстро. Поэтому Император идет ва-банк. Сначала он извиняется устами Малкадора:

– Не пойми меня неправильно, – продолжил Сигиллит. – Мы тебя подвели. Мы не сказали всего, что тебе нужно было знать. Мы дали тебе инструменты для создания твоей собственной реальности, но не уточнили, какова будет цена за пересечение определенных границ. Неудача полностью наша, моя и Императора, а не твоя. Но это не меняет того, где мы сейчас находимся. Важно то, что происходит здесь, прямо сейчас, в этот момент.

Затем он извиняется уже устами Откровения:

– Тебе говорили, – возразил Откровение. – Тебя предупредили. Но ты решил, что тебе лучше знать.

– Я знал только то, что ты мне сказал, – огрызнулся Магнус, и свет Моргенштерна замерцал по рукояти посоха.

– В этом мой просчет.

Полагаю, эти слова мы не можем трактовать иначе, кроме как признание своей вины за ошибку. Так Император раскрывает Магнусу все карты – он прямо демонстрирует свою беззащитность, прямо говорит, что нуждается в сыне. И наконец его предложение – по своей сути оно дублирует вышеприведенный фрагмент из воспоминаний Магнуса. Это действительно то, чего, как знал Император, искренне хотел его сын. Циклоп хотел покорять галактику с отцом и собственными сыновьями.

И это едва не сработало, что подтверждается в эпизоде, когда Алый Король перестает себя контролировать и начинает схватку с Вулканом. Его наполняет ярость:

Ярость от того, что отец поставил его перед этим ужасным выбором. Ярость от того, что Он верил, будто Магнус будет готов принять Его предложение. Но самое главное, это была ярость от того, что он, Магнус, почти был готов его принять.

Заметьте – Вулкан все отлично понимает, он не спорит со своим братом по поводу принятого им решения, это хорошо показано в финале их разговора за миг до начала поединка:

– А ты бы пожертвовал своими? Ты бы предал хотя бы одного из них ради собственных желаний?

– Я бы не смог, – глубокий голос Вулкана был наполнен горем, правая рука скользнула к Урдракулу на поясе.

Но ярость – не выбор Магнуса. Выше я процитировал строки, в которых говорится, что она была в нем с рождения. Выбор Магнуса в другом:

Если я должен быть проклят вместе со своими сыновьями, то пусть я буду проклят.

В этом просчет Императора. На третьем стриме про Повелителя Человечества я наглядно показал, что у него много выдающихся черт, но он никогда не был хорошим отцом. По всей видимости, он вообще плохо понимал концепцию отцовства. Зато Магнус ее понимал. Это можно было бы назвать лишь моей догадкой, если бы ее не подтвердил сам Макнилл:

В заключение, и это мой любимый момент в книге, Магнус поступает правильно, отказавшись бросить своих сыновей, как и положено любому отцу, обрекая тем сам себя на проклятие.

Справедливое замечание, с которым я не могу поспорить. Эта ситуация напоминает мне ситуацию с Руссом, когда он действительно мог убить Хоруса на «Мстительном Духе» (это я наглядно показал в стриме про Лемана), но братская любовь возобладала. Тогда Волк из-за сентиментальности позволил Хорусу жить, позволил продолжиться войне. Как и Магнус, который в тот момент, у Золотого Трона, мог принять предложение и все изменить, но его привязанность к сыновьям не дала этого сделать.

Уверен, что кто-то назовет эти поступки слабыми. Ваше право. В бэке лишь один персонаж понимал этих двоих – Лоргар, который, как показано в «Аврелиане» Дэмбски-Боудена, лучше других знал, что нанести удар – легко, куда сложнее – опустить оружие. А сломал Магнуса тот самый диссонанс, его Черный Лебедь, когда он был готов принять предложение, противоречившее его отцовской сути. После этого Алый Король изменился уже навсегда. Что подтверждает второй из двух зеркальных эпизодов, о которых я говорил. В финале Магнус снова в шатре перед расколотым зеркалом:

Примарх смотрел в зеркальные отражения себя, но там, где когда-то они показывали несметное множество его обличий, аспекты его души во всем ее разнообразном великолепии и безобразии, теперь он видел только одно лицо – то, которое стал носить, когда отверг предложение своего отца. В центре не хватало одного каплевидного осколка, и теперь его место заняло постоянно искривляющееся демоническое стекло, точно соответствующее зазору.

Этот эпизод тоже нужно понимать правильно. После поединка с Руссом душа Магнуса была расколота, и каждый из осколков действительно отражал какой-то его аспект. Это наглядно показано в «Алом Короле», например, Магнус-воин на Агхору, Магнус-искатель знаний в Кифероне, Магнус-философ на Просперо. В новелле Макнилла Сигиллит говорит Алому Королю, что все это не важно, что все лучшее никуда не делось. Но Регент лжет, в рассказе «Последний сын Просперо» между ним и Ханом происходит следующий диалог:

– Магнус мертв.

– Нет, Джагатай, он не умер. Ты знаешь это. Ты встречал его на Просперо.

– Я встретил лишь тень.

– Да, одну из многих. Алый Король разбился на части, разлетелся осколками, словно зеркало, брошенное на землю в гневе. Это началось с уничтожения оберегов Терры, и закончилось яростным ударом Волка. Магнус не мертв, Джагатай. Он стал легионом.

Причем в том же рассказе подтверждается, что в первый раз Алый Король раскололся еще на Терре, когда прибыл с предупреждением о предательстве Хоруса. Это Арвиде говорит осколок его отца, застрявший под Императорским Дворцом. Так что да, Магнус, который пришел на Терру за «осколком преданного сына», был лишь частью себя первоначального. Мы точно знаем о десяти осколках, и к моменту событий «Ярости Магнуса» собрано лишь пять из них, а два не вернуть уже никогда – один уничтожил Хан на Просперо, второй объединился с душой Арвиды и его тутеларием. То есть это Магнус лишь наполовину, буквально.

И все же он во много остается собой. С ним его яростная любознательность, но и его гуманизм. Когда он только вошел во Дворец под прикрытием чар, по Великой Обсерватории с беженцами нанес удар бомбардировщик «Карающий Огонь» класса «Беззаконие». Он выпустил три тысячи фосфексных бомб. Магнусу и его сыновьям ничего не угрожало и Ариман выкрикнул, что им нужно уходить. Но Алый Король отбросил маскировку и остановил бомбы, чтобы спасти смертных. Неудивительно, что Макнилл назвал Магнуса самым человечным примархом. Ведь даже будучи лишь половиной от себя, причем не лучшей половиной, Алый Король не мог допустить гибели невинных.

Но все это не объясняет, почему отражение Магнуса в зеркале собралось воедино, несмотря на то, что реально Алый Король был по-прежнему расколот. Как я уже сказал, Циклопа сломало предложение Императора, точнее – его неспособность принять это предложение. Алого Короля обуяло чувство вины, обуяло с яростью, потому что он всегда все делал с яростью. И когда примарх понял, что пути назад нет, он обрел целостность. Он сменил вину на гнев и гневом заполнил пустоту. Вместо Императора Магнус принял Тзинча. Но лишь потому, что тот обещал другие варианты будущего, а не только тот, где все сыновья Алого Короля мертвы.

Это одна из основных причин, по которой новелла Макнила мне понравилась. Она завершает историю Магнуса и для меня делает его образ как никогда трагичным. Ведь ему пришлось выбирать между светлым будущим человечества, которое он мог строить вместе со своим отцом, как всегда мечтал, и проклятым настоящим, в котором его сыновья обречены, но – еще живы. При этом Макнилл, следуя своей манере, вплетает в эту историю массу второстепенных, но не менее любопытных моментов.

Думаю, если не все, то многие смотрели «Ученик Чародея» с Николасом Кейджем. Помните, как он пытался объяснить магию на уровне физики? Вот эпизод из «Ярости Магнуса», где Алый Король поясняет, как скрывает себя и своих воинов на виду у защитников Дворца:

– Что ты видишь, мой господин? – спросил Менкаура.

– Я вижу свет. Отраженный свет, который касается сетчатки каждого вокруг нас. Удивительная сложность биологических механизмов человеческого глаза превращает фотоны в электрические сигналы, которые интерпретируются мозгом. При нормальных обстоятельствах, если бы мозг защитников правильно их считывал, они воспринимали бы наш истинный облик. Но я убеждаю мозг всех этих людей игнорировать поступающие импульсы. Мы видимы в формах, которые для их восприятия выбираю я.

– Некогда я совершал столь изощренный обман с одним человеком. – сказал Амон. – Но взломать нейрологику системы убеждений стольких душ одновременно...

– Эти мужчины и женщины совершенно измотаны. После нескольких недель постоянного ужаса их умственные способности сведены почти до уровня сервиторов. Все это облегчает манипулирование столь многими разумами, не привлекая психическое внимание сторожевых псов Внутреннего Дворца, хотя «легче» – громко сказано.

Искренне люблю Макнилла за такие вот моменты еще со времен «Тысячи Сынов». Кстати, в «Ярости Магнуса» он продолжает тему заимствований из учения Алистера Кроули. Наконец, человек, сваявший для нас Алого Короля, прямо указывает, чем вдохновлялся при разработке эзотерической системы, практикуемой Пятнадцатым легионом:

Одни называют ее Архитектурой Судьбы, другие – Акашей. Шаманы VI Легиона знали ее как вюрд. Провидцы Джагатая говорили о том, что оседлали поднебесную бурю. Для Магнуса это было просто Телема, древнее слово, которое означало «воля». Учения Корвидов стали попыткой просперианцев услышать ноты этой незримой музыки и изучить шаги танца, который она создает. Но знание того, что бывший Практик Аримана оказался поблизости, напомнило Магнусу, что даже он не знал музыку так хорошо, как думал.

«Телема» («θέλημα») с греческого действительно переводится как «воля». Так называлось религиозно-этическое учение, разработанное Алистером Кроули. Как я уже говорил на стриме про практики Тысячи Сынов, Грэм Макнилл многое взял у этого выдающегося оккультиста. Но лишь в «Ярости Магнуса» он впервые сказал об этом не косвенными отсылками. По-своему это тоже завершает образ Алого Короля и его легиона, а Макнилл расставляет последние точки.

Таких моментов в новелле немало, но упоминать другие я конечно не буду. Кому Макнилл, что называется, заходит, сами почитают и будут в восторге. Остальным подобные пересказы не нужны. Единственное, что отмечу в заключение этой части – при встрече с Малкадором Магнус называет его Сигиллит Терры. Довольно странная формулировка, не находите? Напомню, что форма «сигиллит» происходит от латинского слова «сигил» (sigillum), что означает «печать». Быть может, здесь Макнилл неожиданно приоткрывает нам некую тайну об истинном происхождении и предназначении Малкадора?..

Часть 2. Любовь побеждает Смерть

До «Ярости Магнуса» Аливия Сурека в качестве действующего лица присутствовала только в романе «Мстительный Дух» и в двух рассказах – «Волчица» и «Старые раны, новые шрамы», все это принадлежит перу Макнилла. О прошлом персонажа немного известно. Аливия – Вечная, рождена в период классической античности, но родом из Шотландии (если точнее – с острова Скай). Во время Темной Эры Технологий она вместе с Императором совершила путешествие на Молех на корабле, который не мог вернуться обратно ввиду несовершенства привода.

Как мы знаем из «Мстительного Духа», на Молехе находились неизвестно кем и когда построенные врата в Царства Хаоса. То есть не просто в варп, а конкретно во владения Четверки. Император с помощью Аливии добрался до врат, вошел в них и вышел. Насчет того, что он там делал, есть много предположений. Доминирующая версия – Император заключил с Четверкой некий договор, который позволил ему в том числе создать примархов. Об этом в «Ярости Магнуса» упоминает Алый Король:

Мой отец вылепил это тело с помощью древних знаний, забытой алхимии и договора, содержание которого даже Сам не смог полностью постичь.

После возвращения из Царств Хаоса Император взял с девушки клятву, что она останется на Молехе, дабы никого не подпускать к этим вратам. По всей видимости, будущий Повелитель Человечества не хотел уничтожать врата, хотя это было возможно, как покажут дальнейшие события. Так или иначе, Аливия Сурека тысячи лет оставалась стражем молехских врат, пока во время Великого крестового похода Империум не достиг этого мира и не разместил там гарнизон, включавший в том числе Астартес.

Аливия позволила себе расслабиться, решив, что ее миссия завершена. Она начала встречаться с неким мужчиной по имени Джеф, у которого было две дочери – Вивьен и Миска. Все изменилось с началом Ереси, когда Хорус прибыл на планету, чтобы пройти через врата. Сурека убедила контингент Ультрамаринов помочь ей запечатать проход.

Тут мы встречаем первую странность в истории Аливии – для запечатывания врат она использует некую «геометрию безумия», рисуя пересекающиеся линии, которые физически не могут пересекаться, и произнося «слова, которые не были словами». Не думаю, что речь идет об Энунции, ведь Аливия читает полноценное заклинание, а не воспроизводит отдельные слова, и с ее речевым аппаратом ничего не происходит (энунция, напомню, калечит горло смертного). При этом в эпизоде явно указывается, что Сурека была псайкером и использовала некую систему концентрации, похожую на Исчисления Тысячи Сынов.

Но Аливия не успевает завершить ритуал, Хорус убивает ее силовыми когтями и проходит через врата. Он не знает, что Сурека – Вечная, поэтому когда Луперкаль и Мортарион уходят, она без лишних проблем перерождается и сбегает на корабль «Просвещение Молеха», на котором уже находятся Джеф, Миска и Вивьен.

Далее следует сюжет «Волчицы», где Сурека знакомится с Северианом и они вместе истребляют слаанешитский культ. Причем Аливия решает проблему кардинально – она позволяет демону войти в ее тело, а Лунный Волк ее убивает. Когда Сурека перерождается, демона в ней естественно уже нет.

Вновь мы встречаем Аливию в рассказе «Старые раны, новые шрамы». Здесь Макнилл немного рассказывает о ее прошлом, и в очередной раз указывает на психическую особенность девушки – она эмпат. Сурека чувствует настроение других людей и может в определенной степени влиять на него. Также мы узнаем, что в далеком прошлом (по всей видимости, в XX веке) она и Джон Грамматикус были любовниками.

Вскоре Грамматикус связался с Аливией по психическому каналу и помог «Просвещению Молеха» войти в Солнечную систему, не будучи расстрелянным патрульными кораблями. Точнее Джон каким-то непостижимым образом отключил уже летящие торпеды и заставил командующего патрулем выйти на связь с судном, нарушившим границы системы. Взамен Сурека пообещала рассказать Джону, где находится Олл Персона, хотя на самом деле не знала этого.

Дальше начинается «Ярость Магнуса», но прежде я не могу не остановиться на архитипе Суреки. Вечный, воин, псайкер. В прошлом согласилась помочь Императору, но больше не собиралась этого делать. Что интересно – к моменту «Ярости» она знала Малкадора, хотя не возвращалась на Терру со времен эры ТЭТ, а Регента Император нашел в период Объединительных Войн. Это либо странная несостыковка (что маловероятно), либо Сигиллит посещал Молех (что вполне возможно).

В целом, на протяжении всех этих произведений Аливия-Вечная, Аливия-Страж врат, Аливия-воин и все прочие грани Аливии эпизодичны. Единственная константа и абсолютный архетип ее образа – Мать. На Молехе она рискует своей миссией по защите врат, чтобы спаси дочерей (которые не являются ее детьми по крови). В «Волчице» она жертвует собой, чтобы вызволить Вивьен из плена культистов. Апофеоза этот образ достигает в рассказе «Старые раны, новые шрамы», где в их с Джоном разговоре есть такой момент:

– Все мы познали боль, Лив, – ответил он, потянувшись, чтобы взять ее за руку.

Она отдернула ее.

– Не называй меня так, – сказала она. – Это имя не для тебя. Уже нет.

– Оно для твоего мужа?

– Да. И моих дочерей.

– Дочерей? Этих девочек?

В Аливии вспыхнул гнев.

– Да, этих девочек. Я знаю, они – не моя плоть и кровь, но они – мои. Я – их мать, потому что вырастила их. Я – их мать, потому что уберегла их и потому что люблю. И это делает их моими дочерьми, как если бы я выносила их.

Получилось удивительно контрастно в сравнении с Эрдой, не правда ли? Ведь Эрда тоже – Мать. И насколько отношение Эрды к своим детям мерзко и противоестественно, настолько же трогательно и человечно отношение Аливии к ее дочерям. Которые, безусловно, ее дочери. Хотя «Ярость Магнуса» я читал не сразу после «Сатурнина», а примерно через дюжину совсем других книг, эта символическая дуада возникла у меня перед глазами еще до того, как путь Суреки завершился.

Итак, прибыв на Терру, Аливия соглашается последовать за Халидом Хасаном, агентом Малкадора. После короткого разговора с Сигиллитом она идет с ним, хотя Регент так и не ответил, куда ведет ее. Они добираются до подземного озера и разыгрывают партию в регицид за игральным столом. Когда появляется Алый Король, Малкадор уступает ему место. Примарх удивляется, какой ему смысл играть с простой смертной, на что Сигиллит отвечает:

Аливия может тебя удивить, она весьма талантлива.

Вскоре Магнус это признает, хотя на протяжении всего эпизода вплоть до смерти Малкадора и Суреки девушка вообще практически не говорит с примархом и не оказывает на ситуацию никакого влияния. Она лишь в паре моментов поддакивает Регенту. Например, когда фигура «Примарх» Алого Короля выступает против «Императора» Аливии, она замечает, что своим следующим ходом Магнус определит исход партии. К этому моменту Сурека уже понимает, что задумал Сигиллит, и ее слова – это осмысленная метафора происходящего.

Еще символично то, что пока Магнус не сел за игровую доску, со стороны Малкадора выстроились две комбинации – гамбит предателя и мат слепого. К концу партии, когда Циклоп играл с Сурекой, обе комбинации уже невозможно было разыграть. Гамбит предателя здесь можно интерпретировать по-разному, но мат слепого однозначен. Магнус изначально называет позицию Малкадора крайне рискованной, и он прав. Хотя для самого Регента риска нет.

Очевидно, что истинная причина, по которой Малкадор взял Суреку с собой, заключается не в том, что она могла как-то повлиять на Магнуса. Выше я уже отметил, что Император предполагал гибель Сигиллита от рук Циклопа. И когда это произошло, Ариман говорит Алому Королю:

Мы должны отступить. Вы не нашли здесь того, что искали, но мы нанесли сильный удар нашим врагам. Тот, который переломит ход войны.

Учитывая финал Осады, невозможно предсказать, каким образом развивались бы события, если бы Регент действительно погиб под Императорским Дворцом от рук Магнуса. Очевидно, что у лоялистов возникло бы куда больше проблем и возможно Ариман прав в своей оценке – смерть Сигиллита решила бы исход войны. Это даже если не брать в расчет эпизод, где Регент занимает на время Золотой Трон. Император не мог этого не понимать. Поэтому он послал Малкадора не в одиночку, а с Аливией, и потом сам пришел к ней в образ Откровения.

Император ни о чем прямо не просил Суреку, но показал ей, что будет дальше. Он показал ей себя, навечно прикованного к Золотому Трону. В этом их разговоре есть важный момент, который я не могу не процитировать. Потому что именно он лучше всего объяснит дальнейшие действия девушки:

– Ты лжец и изверг, манипулятор и убийца, – сказала Аливия. – Твои армии вырезали миллионы во имя Единства и сокрушили всех, кто выступал против твоего правления. Ты сотворил монстров из собственной плоти и выпустил их свободно разгуливать по галактике, а теперь, когда они набросились на тебя, ты притворяешься удивленным? И все это ради видения, которое можешь видеть только ты. Ты знаешь, что Магнус убил Малкадора, да?

Он согласно кивнул, Его плечи поникли.

– Я почувствовал его смерть, его агонию, когда Магнус убивал его.

Пролитые Им слезы были настоящими и до боли чистыми, а ненависть и любовь Аливии к Нему настолько сильны, что ранили ее сердце. Собственные слезы навернулись ей на глаза, но она сердито смахнула их.

Вероятно, все слова Аливии об Императоре правда. И кажется, что подтверждением может служить даже этот самый эпизод, ведь прямо сейчас Император подталкивает Суреку к тому, чтобы отдать свою жизнь и вечность за возвращение Регента. При этом он проливает по Сигиллиту искренние, как видится Аливии, слезы. Почему? Разве это не демонстрация того, что он манипулятор и лицемер? Думаю, нет. Думаю, его слезы действительно были искренними, но плакал Император не по Малкадору. Он плакал по Аливии Суреке.

Потому что она соглашается на жертву, увидев будущее, которое их ждет. Она соглашается, чтобы попытаться исправить это будущее. И неверно думать, что жертвуя собой, Аливия вместо своих дочерей внезапно в последний момент выбирает Императора. Безусловно, она любила его всем сердцем и сама это признала. Но жизнь свою она отдает за дочерей, потому что не хочет для них того будущего, которое им суждено. Она хочет дать им надежду на лучшую жизнь, и если цена этой надежды, этого ничтожного шанса – ее смерть, окончательная смерть, то Мать готова заплатить ее. Как и любая мать.

Думаю, теперь вы понимаете, почему я считаю Грэма Макнилла одним из лучших писателей GW. Потому что в «Ярости Магнуса» он показал нам не только трагедию отца, отдавшего всё ради своих сыновей. Он одновременно показал нам трагедию матери, которая отдала за своих дочерей ровно то же – всё. Это простые ценности, естественные для любого нормального родителя. Но Макнилл мастерски вплетает их в лор Вархаммера, раскрывая масштаб своего замысел в совсем другом эпизоде:

На створках, покрытых изящной резьбой, были изображены мужчина и женщина, обращенные лицом друг к другу: он – на фоне мануфактуры, она – на фоне земли.

– Жизнь и смерть, – сказал Амон, глядя на женщину.

– Промышленность и война, – добавил Менкаура о мужчине.

– Дело не только в этом, – Магнус указал на скрещенные молнии Единства на шее мужчины. – Это воплощение мечты моего отца. Человечество навеки связано с задачами продолжения рода и труда, и только их исполнение позволит им купаться в Его свете. Он – их бог солнца, их Альфа и Омега, начало и конец. Из поклонения Императору исходит всякая благодать. Звезды вокруг Него – это мы, примархи, ангелы-воители, которые следят за соблюдением Его законов и сражаются по Его приказу.

– Люди Земли: в единстве сила, в разобщении слабость, – свободно перевел Ариман с древнего языка, на котором была сделана витиеватая надпись над входом.

Мужчина и женщина в основе всего. Но здесь образ шире, потому что они выступают дуалистичными символами: промышленность можно интерпретировать как созидание-жизнь, а войну как разрушение-смерть. Так Макнилл в своей новелле уравнивает важность архетипов Отца и Матери на всех уровнях человеческого бытия. Взгляните, насколько показательно получается: учитывая, кто был Отцом (Император) и Матерью (Эрда) примархов, нет ничего удивительного в том, что зачастую их поведение, скажем так, непостижимо для разума смертных.

Финал истории Аливии Суреки, описанный в «Ярости Магнуса», имеет еще два любопытных аспекта. Во-первых, именно в этой арке Малкадор намекает, что все действия Вечных (очевидно, кроме Эрды) подчиняются его плану:

– Война ведется и теми, кто находится в тени, кто должен взвалить на себя бремя решений, слишком тяжелых для других, кто должен сделать трудный выбор, с которым никто и никогда не должен был столкнуться.

Здесь он остановился и оглянулся на Аливию.

– И еще ее ведут те, кому по силам вынести многочисленные страдания, которые влечет за собой столь долгая война.

– Так вот почему мы с Джоном здесь? А как насчет остальных? Олл? Пританис? Что с ними? Они тоже тут?

– Некоторые. И они тоже сыграют свою роль. Кто-то охотно, кто-то не очень.

– Джон здесь? Во Дворце, я имею в виду?

Спутник Аливии помедлил, прежде чем ответить.

– Где бы Джон не находился, он там, где должен быть.

При этом чуть ранее раскрывается, почему Аливия согласилась в итоге пойти за Халидом Хасаном к Малкадору, несмотря на нежелание оставлять Джефа и дочек. Потому что именно Сигиллит рассказал Джону Грамматикусу, где находится Олл Персон, точнее, по всей видимости, он направил его к Эрде. То есть Регент оплатил долг Аливии перед Джоном.

Напомню, что к этому моменту Джон уже не работает на Кабал, он освобожден Бартусой Нареком и Эльдрадом Ультраном из плена ксеносов. И именно Ультран отправил его искать Олла Персона, об этого говорится в «Старой Земле» Ника Кайма. Более того – это Ультран подсказал Джону, как, выполняя миссию Кабала по убийству Вулкана, сделать все наоборот и не позволить вечному примарху умереть окончательно. А потом Эльдрад помогает самому Вулкану попасть на Терру и «занять свое место подле отца», как эльдар говорит Джону в «Старой Земле». Дальше Ультран прямо утверждает, что Джону, Оллу «и остальным» суждено спасти Императора.

Судя по диалогу Малкадора и Аливии, Сигиллит в курсе всего. Тут даже логично предположить, что они с Ультраном не просто действуют заодно, а совместно разработали этот план. Это не удивляет, но ставит принципиально новые вопросы. Ведь теперь невозможно даже представить, какие хитроумные и многоходовые коллизии в действительности разыгрывал Регент. И вообще, кто он такой, раз работает с Ультраном, который, как он сам сказал, делает все даже не ради человечества, а ради Императора? Тут опять вспоминается, как Малкадора назвал Магнус – «Сигиллит Терры». Так может Ультран тоже был Сигиллитом? Но не справился со своей задачей и теперь намерен во что бы то ни стало помочь… коллеге?

К сожалению, дальше Макнилл эту мысль не развивает. Возможно, не успевает, потому что Аливия умирает, воскрешая Регента. И тут я не могу не поразиться силе воли Малкадора. Ведь он знал, что ведет Суреку – Мать – на верную гибель. Именно поэтому он на многое ей намекнул, хотя и не сказал всей правды. Выше я вспоминал Русса, который пожертвовал долгом ради семьи. Так же поступил Магнус. Сигиллит в этом смысле их абсолютная противоположность – потому что он готов пожертвовать всем и всеми ради долга. А может тоже ради семьи. Если предположить, что своей семьей он считает лишь Императора.

Наконец третья, заключительная сторона истории Аливии Суреки из «Ярости Магнуса». Тут напомню, что у каждого из большинства известных нам Вечных была уникальная черта, отличающая его от других представителей своего вида. Например, Джон был логокинетиком, он знал все языки и мог свободно на них говорить (включая энунцию). Олл Персон был архетипом солдата, почти вечным воителем Муркока, тогда как Деймон Пританис – архетипом убийцы, наемника. Эрда была как минимум исключительным генетиком.

Что касается Аливии, то ее довольно простенькая способность к эмпатии на фоне талантов других Вечных всегда казалась мне… слишком заурядной, даже незначительной. Но Макнилл показал, что насчет Аливии я заблуждался. Хотя, возможно, причина не только в ее уникальных способностях, но также в артефакте, который достался ей по какому-то странному стечению обстоятельств.

В «Мстительном Духе» Суреку все время сопровождает сборник сказок. Как она сама говорит – он из Оденсе, это реальный город в Дании. Язык, на котором написана книга, Сурека называет Dansk. Очевидно, имеется ввиду датский. Это подтверждается позже, когда она читает вслух несколько слов из сборника – они действительно датские. Любопытно, что начало истории этой книги дается не в «Мстительном Духе», а в «Ярости Магнуса». Вот этот эпизод:

– Конечно, я тяну время. Я прожила очень долгую жизнь, мало кто может прожить так долго и не совершить поступки, за которые будет стыдно. Я убивала людей, много людей, я предавала друзей и любовников, лгала, подставляла…

– … совершала кражи, – продолжил Малкадор с едва заметным намеком на улыбку. – Сборник рассказов, что прячется в кармане твоего пальто, тот, со старыми сказками. Ты украла его из церкви.

Дальше они не развивают эту тему. В целом, тот факт, что речь идет о сборнике сказок из Дании, уже прозрачно намекает нам на автора. Когда в «Мстительном Духе» приводится несколько историй из этой книги, становится очевидно, что речь идет о сказках Ганса Христиана Андерсена. Но интереснее другое.

Оденс – один из старейших городов в Скандинавии, его название переводится как «Святилище Одина». Здесь исконно было огромное количество церквей, многие стали первыми в Дании и на Скандинавском полуострове в принципе. Например, в Оденсе есть Собор Святого Кнуда, построенный в XI веке на месте языческого капища. В нем лежат останки Кнуда IV, который, по преданию, убит восставшими в этой церкви, после чего на Данию обрушилась череда бедствий. А на могиле Кнуда стали происходить чудеса вроде исцелений тяжелобольных и калек. Кнуда потом канонизировали и он стал Святым Покровителем Дании.

Еще в Оденсе начали печататься первые в Скандинавии книги. И конечно, Андерсон родом из этого города. Так что выбор места появления сборника Аливии выбран Макниллом вовсе не случайно. Если подобный артефакт и мог появиться где-то на территории Дании, то ему не найти лучшего места, чем «Святилище Одина», с глубокой историей и своей мифологией. Что касается самого сборника, то его необычные свойства показаны еще в «Мстительном Духе». Вот первый такой эпизод, когда книгу держит в руках одна из дочерей Суреки:

Она не могла прочесть слов, те были написаны на каком-то старом языке, который Аливия называла Dansk, но ей нравилось разглядывать картинки.

Ей не требовалось знать слов. Она слышала истории так часто, что могла прочесть их наизусть. И порой, когда она смотрела на слова, возникало ощущение, словно она действительно понимает их, как будто сказка хотела, чтобы ее прочли, и разворачивалась у нее в сознании.

Она совершенно не осознавала, насколько странна эта мысль.

Для нее в этом присутствовал смысл, и это просто… было.

Она перелистнула пожелтевшие страницы в поисках картинки, которая вызовет у нее в голове нужные слова.

Ее взгляд упал на страницу с молодой девушкой, сидящей на берегу океана, и она кивнула собственным мыслям. Девушка была прекрасна, но ее ноги срослись воедино и заканчивались широким рыбьим хвостом. Вивьен нравилась эта история о юной девушке, которая во имя настоящей любви отказывается от жизни в одном мире, чтобы получить место в другом.

Любопытно, не правда ли? Ведь в этом смысле Аливия поступила так же, как Русалочка. Она оставила Терру и отправилась на Молех из-за своей любви к Императору. Но это не все, есть еще один, не менее интересный эпизод:

Теперь подошла и Миска, привлеченная размеренным ритмом голоса Аливии и мастерством древнего сказочника. Обе девочки устроились рядом с ней, и Аливия стала рассказывать остаток сказки про маленького мальчика по имени Кай, глаз и сердце которого пронзил осколок зеркала демона. И с того момента он стал жестоким и бессердечным, пошел против своих друзей и делал худшее, что только мог вообразить, чтобы причинить им боль. Попавшись в ловушку злой королевы зимы, Кай оказался обречен на вечное заточение на ледяном троне, который медленно вытягивал из него жизнь.

Даже не знаю, можно ли точнее описать историю Хоруса. Жаль, у Луперкаля не было сестры, которая пришла бы на помощь. Хотя попытка была со стороны Русса. Ведь он, как и Герда в сказке Андерсена, пытался вернуть брата силой любви. Но к истории Аливии это не имеет отношения.

В указанном эпизоде из «Мстительного Духа» Сурека напоминает Вивьен, что в сказке было одно очень важное слово, которое Каю нужно было собрать изо льда. Девочка не понимает, почему это слово важно, но для Аливии оно определяет ее судьбу. Как вы помните это слово «Вечность». Но когда Сурека смотрит на строчки из книги, она видит, что слово изменилось. Вместо «Вечность» Кай собрал «Убийство».

Вероятно, эта метаморфоза – пророчество, которое касается самой Аливии. Ведь в финале «Ярости Магнуса» она теряет свою Вечность, окончательно убивая себя. Напомню, что «Мстительный Дух» написан в 2014 году. Похоже, Грэм Макнилл уже тогда многое знал о финале Ереси. По крайне мере, он знал, при каких обстоятельствах закончиться путь Аливии Суреки. Он попытался намекнуть ей и нам, но едва ли кто-то тогда понял этот намек.

В очередной раз мы видим сборник сказок уже в «Ярости Магнуса», причем в самом начале новеллы, где Макнилл теперь прямо говорит, что это не обычный сборник сказок:

– Не волнуйся, со мной все будет в порядке, – сказала Вивьен, возвращаясь к книге. Изображение на обложке едва проглядывало под слоем пыли, что напомнило Аливии, каким ярким оно было в тот день, когда она проскользнула в собор Оденсе и стащила книгу. Истории в ней были волшебными сказками, но этот термин вводил в заблуждение. Каждая была притчей, трогающей до глубины души, историей, раскрывающей многочисленные и сложные хитросплетения человеческой натуры во всей ее прекрасной и ужасной формах. И, как все истории, они обладали силой.

Силой, которую Аливия до конца не понимала, но которая не раз спасала жизнь ей и ее дочерям. Эти истории поддерживали жизнь Вивиен, когда она оказалась пленницей варп-культов на борту «Просвещения Молеха», и они же указали путь Аливии, когда та больше всего в нем нуждалась. В этом отношении, так ли уж эта книга отличалась от Лектицио Дивинитатус?

– Что ты сейчас читаешь? – спросила она девочку.

– Про соловья.

Аливия прикусила губу. Отличная шутка. Вивьен прокашлялась и сказала:

– Я бы хотела, чтобы и у нашего Императора был соловей.

– Может и есть, – сказала Аливия, заметив мужчину в черной форме строгого кроя и камчатном плаще, который пробирался к ней сквозь толпу беженцев. Она сразу же узнала его.

Тут Аливия сначала вспоминает эпизод из «Волчицы», когда Вивьен читала сказку детям, оказавшимся в плену у культистов. Та история не позволила пленникам пасть духом и продолжить борьбу в, казалось бы, безвыходной ситуации. Хотя к их тогдашнему положению история не имела никакого отношения – это была сказка «Новое платье для короля» Андерсена. Ну, она хотя бы рассмешила детей.

Сказка про соловья, которую Вивьен читает на Терре в «Ярости Магнуса» тоже хорошо известна. Она так и называется «Соловей», пересказывать ее всю нет смысла, тут важна общая концепция. По сюжету, у китайского императора жил соловей, но однажды во дворец принесли искусственную птицу. Двор начал восхищаться пением «шарманки» и тогда настоящий соловей улетел. Когда же искусственный сломался, император вскоре заболел и к нему пришла Смерть. Но вернулся настоящий соловей и прогнал Смерть своим пением, сказав, что искренние слезы восторга на глазах императора – лучшая награда для него.

Понятно, почему Аливия называет выбор этой сказки «отличной шуткой». Ведь она и есть соловей, вернувшийся к Императору, который находится в смертельной опасности. Только Сурека еще не знает, что тоже сможет прогнать Смерть. От Сигиллита, не от Императора, но это не меняет сути. Хотя у Андерсена соловей остается в живых.

В финальном эпизоде всех арок, связанных с Сурекой, она читает очередную сказку над телом Малкадора. Девушка стоит на коленях перед трупом Регента и плачет, вспоминая свою семью. В этом эпизоде единственный раз Макнилл показывает нам, как соединяется неведомая сила Суреки с еще более неведомой силой древней книги:

Книга стала теплой в ее руках, ветхий переплет покрылся рябью, невидимые потоки струились по чернилам, клею, прессованному волокну страниц. Слова стали расплываться перед глазами, словно хотели оторваться с того места, где их оставил хитрый старый автор.

Аливия выбирает сказку «Последний сон старого дуба». В детстве я не понимал ее смысла, думаю, мало кто понимал. Честно говоря, я и сейчас не вполне уверен, о чем она. По сюжету, могучий старый дуб, которому 365 лет, жалел бабочек и других существ, жизнь которых гораздо короче, чем у него. Но бабочка, которая жила лишь день, не понимала жалости дуба. Ведь и ее и его жизнь наполняло счастье, а после их смерти, говорила она, счастье никуда не денется из окружающего мира. Получается, им дано одинаковое количество времени, просто они считают его по-разному.

Затем дуб засыпает на зиму и ему снится прекрасный сон, в котором он вырастает до небес. Он счастлив, но понимает, что не может обрести абсолютного счастья в одиночестве. Он хочет, чтобы с ним были все, «и малые и большие». Его желание сбывается, и его крона наполняется жизнями тысяч лесных существ. А в это время в реальном мире в канун Рождества бушует страшная буря. Буря ломает дуб и он погибает.

Закончив читать сказку, Аливия превращается в едва живую старуху. Она падает в воду подземного озера, но воскрешенный Малкадор подхватывает ее. Вот финал этого эпизода:

Аливия подняла глаза и увидела лицо старика, худощавое и отягощенное глубокой заботой. Его глаза были такими старыми и невыразимо печальными.

Она прислонилась к нему, различая острые углы худого тела под черным одеянием. Оно было холодное и сырое, но ему было тепло под ним. Аливия почувствовала, как его руки обняли и крепко прижали к себе, и образ двух маленьких девочек, смеющихся и играющих, ярко возник ее в сознании.

Она улыбнулась, увидев их. Сквозь пелену слез, застилавших ее глаза, она смотрела, как они манили ее к себе.

– Все, кого я люблю, со мной, – прошептала она. – И малые и большие. Все...

Аливия Сурека навсегда закрыла глаза.

По-моему, это один из самых трогательных сюжетов во всем бэке. И никто никогда не узнает о жертве Аливии. О том, как она не позволила Хорусу победить. Ведь, как я уже сказал, даже если не брать в расчет эпизод с Золотым Троном, когда Малкадор сменит на нем Императора, чтобы не допустить прорыва демонов на Терру, очевидно, что без Сигиллита лоялисты потерпели бы поражение. Слишком важной фигурой был Регент, и не зря об этом упоминает Ариман.

Обычно открытые моменты, так и не получившие объяснения, вызывают у меня, мягко говоря, негодование, потому что не позволяют собрать целостную картину интересного сюжета. В случае с Аливией этого не произошло. Хотя мы так и не узнали, какой силой она обладала на самом деле. Мы так и не узнали, что это за сборник древних историй, который может предсказывать будущее, наполнять сердца доблестью и даже возвращать мертвых. Сколько во всем этом было от самой Аливии, а сколько – от книги, и мог ли кто-то кроме нее использовать силу артефакта?

Макнилл дал нам массу ответов, расставил главные точки. Но здесь ничего не пояснил. Думаю, потому что это не имеет значения. Ведь истинная сила Аливии в том, что она была Матерью, и всегда оставалась Соловьем Императора. Оба эти пути она прошла бы до конца при любом раскладе, будь у нее книга или нет. Потому что Любовь побеждает Смерть. Так устроены все миры, даже мир Вархаммера.

Источники: