После Ереси Хоруса о Гвардии Смерти будут говорить мало, и в основном – только плохое. Каждый хронист посчитает своей священной миссией смешать Четырнадцатый с грязью, и чем чернее окажется эта грязь, тем выше будет тираж очередной хроники, столь же шаблонной, сколь и лживой. Несомненно, все эти обвинения справедливы в куда меньшей степени, чем принято считать. Хотя Сумеречные Рейдеры с самого начала шли своей собственной дорогой, это правда.
Путь искупления
О протолегионе, который однажды получит имя Сумеречные Рейдеры, а потом станет Гвардией Смерти, мы почти ничего не знаем. Нам лишь известно, что он зародился раньше многих – в первые годы Объединительных Войн. Большинство рекрутов были набраны из задымлённых городов-каструмов Древней Альбии, которая тогда являлась промышленным центром северных регионов.
Альбийцев также набирали в Восьмой, Десятый и Тринадцатый, но только в случае с Четырнадцатым почти весь контингент легиона состоял из народов, населявших эту страну. Более того – лишь Сумеречные Рейдеры несли в себе не только кровь Альбии, но и её традиции, уходящие своими корнями в ту эпоху, когда человек только открыл для себя железо.
Тут важно отметить, что почти вся Альбия довольно быстро покорилась воле Императора. Но не потому, что её армии были слабы, а полководцы глупы. Напротив, здесь исконно ковались самые стойкие и могучие армады. Но их также отличали мудрость и прозорливость. После кровавой бойни на границах своих владений альбийцы поняли, что человек, называющий себя Императором, – это навсегда.
По приказу Повелителя Человечества в первый набор Четырнадцатого легиона были включены юноши из родов альбийской военной элиты. Конечно, это был в первую очередь политический ход. Ведь лидеры Альбии, добровольно склонившиеся перед Императором, обладали крепкими корнями, могучими технологиями и мощным ВПК. Они умели воевать, они любили войну и поэтому оставались пусть и потенциальным, однако грозным противником. Но когда лучшие из лучших её сынов встали на острие межзвёздной экспансии Человечества, это гарантировало лояльность Древней Альбии.
Кроме того, альбийцы на пике своей мощи вовсе не случайно сокрушили Пантихоокеанскую Империю, которая превосходила их числом без преувеличения в тысячи раз. В пустошах Старой Земли этот народ называли воинами-учёными, как говорили – из альбийцев вырастали лучшие полководцы Терры. Несомненно, первым среди них являлся Неназываемый Король, о котором, впрочем, у нас почти нет сведений. Но весьма любопытно порассуждать о том, как сложилась бы судьба зарождающегося Империума, если бы к тому моменту, когда Император подступил к Альбии, ею по-прежнему правил бы этот таинственный монарх.
Неназываемый Король подчинил себе Пантихоокеанское государство. Его правление называли ужасным, но легендарным временем. Истории о деяниях Короля передавали из уст в уста тысячелетиями. При нём регион носил имя Великая Альбия, а самого монарха величали Архитираном Панпацифики. Хроники утверждают, что он был единственным из лидеров Старой Земли, кто использовал психических нулей. Неназываемый Король создал Орден Пустых, который вполне вероятно стал предтечей Безмолвного Сестринства. По слухам, Неназываемый Король и сам был Пустым.
К сожалению, у нас нет никаких данных об этом событии, но точно известно, что древний правитель Великой Альбии каким-то образом возродился во время Ереси Хоруса, хотя к тому моменту он считался мёртвым уже три тысячи лет. По всей видимости, Неназываемый Король воспользовался слабостью Империума, но что именно он сделал – эти сведения до сих пор сокрыты в тайных архивах Императорского Дворца.
Так или иначе, когда Император подошёл к границам Альбии, правители этой страны отказались склониться перед ним. Последовала череда битв, в которых Громовым Воинам противостояла альбийская тяжёлая пехота, известная как Железнобокие, а также уникальные боевые машины, являвшиеся, по сути, протодредноутами. В это сложно поверить, но впервые Громовые легионы не смогли прорвать линию фронта. Ни сразу, ни впоследствии.
Потери альбийцев были колоссальными, но Император тоже потерял немало своих лучших воинов. Это было немыслимое истребление, после которого, доведи его Повелитель Человечества до конца, осталось бы лишь одно – едва тёплый пепел. Стратегои молодого Империума, тем не менее, сошлись во мнении, что кампанию нужно продолжать. Они не верили, что с альбийцами можно договориться (на самом деле, любой на Терре сказал бы тоже). Но Император считал иначе.
Повелитель Человечества покинул ряды Громовых Воинов и направился в сторону альбийских укреплений. Его посыл был понятен – он признавал силу врага и выказывал ей доверие. Альбийские генералы, как я уже сказал, не были глупцами. Они сопроводили Императора в Парламент Альбии, где великий пассионарий, без оружия и доспехов, в лёгких бело-красных одеяниях, произнёс вдохновляющую речь об объединении человечества и покорении звёзд. Никто не верил, что это возможно, но Альбия согласилась присоединиться. Парламент согласился вовсе не на военный союз, а на полную интеграцию с Империумом.
Альбийцы стали одними из самых ярых сподвижников Императора. Они отдали ему своих сыновей, свою армию, боевые машины и древние технологии. Позже станет понятно, что не амбиции сыграли здесь свою роль, а чувство вины. Прошлое тяготило альбийский народ, который хорошо помнил тысячи лет казавшихся бесконечными братоубийственных войн и жестокостей, которых не должно было быть. Став частью Империума, Древняя Альбия сделал первый шаг на пути искупления.
Время сумерек
Первые легионеры Четырнадцатого сразу продемонстрировали специфику своего генотипа. Они были непреклонны и суровы, их отличала безупречная дисциплина, стоический темперамент и выдающиеся физические данные. Железнобокие Древней Альбии, если бы увидели зарождающуюся Гвардию Смерти, обязательно узнали бы себя в этих керамитовых титанах, которые стали сильнее, быстрее и выносливее своих легендарных предков.
На закате Объёдинения и в первые годы Солярной кампании Четырнадцатый легион уже был хорошо известен, в первую очередь – за свою способность выживать и выполнять приказы в любых условиях. В обороне эти воины демонстрировали сверхъестественную способность к удержанию позиций. Если тогда кто-то говорил «до последнего снаряда» или «до последней капли крови», то всегда имелись ввиду именно легионеры Четырнадцатого, для которых подобные обороты не были метафорами.
Вскоре Император начал использовать будущую Гвардию Смерти в штурмовых операциях, где они выступали в роли тяжёлой пехоты. И оказалось, что их дух невозможно сломить. Даже если из батальона выживал один воин, он продолжал атаковать. Даже если у него заканчивались снаряды, цепной клинок выходил из строя, а тактический нож с мономолекулярной заточкой ломался, он продолжал атаковать. Получивший смертельные ранения и потерявший фактически половину тела, воин продолжал атаковать, и за один вдох до смерти он воздвигал знамя с Аквилой над руинами вражеской крепости.
Четырнадцатый носил серую броню без украшений. Выделялись только правая рука (наплечник, наруч, перчатка) – их красили в цвет ржавчины, который в далёком прошлом символизировал кровавую длань Неназываемого Короля, но теперь стал эмблемой правосудия Императора. Хроникёрам запомнился только один отличительный знак в геральдике легиона – так называемая Печать Железнобоких, жуткий символ из далёкого прошлого, который, как надеялись альбийцы, однажды обретёт для них и для всего человечества новый смысл.
Вскоре Четырнадцатый обрёл официальное название – Сумеречные Рейдеры. Хотя изначально это было всего лишь прозвище, которое воинам дали враги. Дело в том, что легион предпочитал использовать древнюю альбийскую стратагему – стремительная атака по всему фронту перед наступлением ночи, в сумерках, когда игра теней сбивает глаза с толку. В последние годы Объединения противники предпочитали капитулировать, как только узнавали, что за ними идут Сумеречные Рейдеры.
Было хорошо известно, что Четырнадцатый исполнит поступивший приказ любой ценой и ничто больше не имеет значения. В то же время традиции легиона зиждились на концепции воинской чести. Если враг поднимал белый флаг, Сумеречные Рейдеры тут же прекращали огонь. Они никогда не сражались с побеждёнными и не били в спину.
Более восьмидесяти лет Четырнадцатый легион завоёвывал для Человечества Терру, Солнечную систему, а потом и далёки звёзды. Вскоре многие братья уже нашли своих потерянных отцов, но примарх, чьи гены породили Сумеречных Рейдеров, всё ещё не был обнаружен. Но воины не переживали о своей доле «сирот». Напротив, это укрепило их дух и решимость, они научились полагаться лишь на себя, развили адаптивность и довели до предела свою и без того поразительную стойкость.
Образцовые
К сожалению, мы мало знаем о Сумеречных Рейдерах периода Великого крестового похода до открытия Барбарус. Нам известно лишь, что некоторые легионы завидовали их успехам, особенно если учесть, что Четырнадцатый сражался без примарха и Император предоставил ему практически полную самостоятельность.
Похоже, что в первую половину ВКП будущая Гвардия Смерти сама выбирала себе цели. Эти молчаливые и хладнокровные воины покорили бессчетное множество миров и завоевали уважение всего Империума. Астартес из других легионов и Имперская Армия были рады сражаться плечом к плечу с Сумеречными Рейдерами, поэтому Четырнадцатый провёл немало совместных кампаний.
Впрочем, природная замкнутость альбийцев не позволила им завязать тесные отношения со своими кузенами. У Гвардии Смерти никогда не было братских уз с другими легионами или полками армейцев. Но Сыновья Мортариона не считали это проблемой. Отсутствие генного лидера не сломило их, как, например, Тёмных Ангелов. У легионеров Четырнадцатого не было проблем с амбициями, как у Детей Императора, и они не пестовали в себе застарелые комплексы, как Железные Воины.
Будущие Гвардейцы Смерти плевать хотели на такие понятия как гордость и независимость, которыми так кичились Белые Шрамы и Тысяча Сынов. Их никто не считал безумными варварами, как фенрисийцев, или откроенными берсерками, как отпрысков Ангрона. С ними не было связано никаких тайн, в отличие от Альфы и вся история Четырнадцатого была хорошо известна. На самом деле, это был образцовый легион, самодостаточный по своей сути, способный противостоять любым опасностям даже в одиночку, но по необходимости легко кооперирующийся с другими воинскими формированиями.
Поэтому вряд ли нас должно удивлять то, что хроники почти ничего не сохранили о Гвардии Смерти до интеграции с примархом. Эти суровые парни просто делали свою работу. Они шли в бой, они выживали, они умирали. И они добавились поставленных целей.
Интересно отметить, что Сумеречные Рейдеры были непреклонны в отношении ксеносов, мутантов и предателей. Такой противник искоренялся сразу и под чистую. Но если речь шла о человеческой цивилизации, в таком случае Сыновья Мортариона никогда не наносили урона больше, чем требовалось, чтобы сломить противника и взять над ним верх. Сопутствующий ущерб инфраструктуре был минимален, как и людские жертвы.
Четырнадцатый предпочитал неспешно сближаться с врагом, истощая его ресурсы, а затем планомерно зачищать захваченные позиции. Разумеется, атака предварялась разведкой и тщательным планированием, так что легион всегда атаковал таким образом, чтобы как можно быстрее добраться до центра принятия решений. Эти воины не славились дипломатическим искусством, но они всегда предлагали противнику выбор и никогда не отказывали ему в милосердии.
Существует устойчивое заблуждение, мол, Сумеречные Рейдеры умели сражаться только «в лоб». На самом деле, стратегический пул альбийцев мог бы удивить даже Робатуа Жиллимана. Их кровь несла в себе тысячелетнюю историю бесконечных войн и триумфальных побед над самыми жестокими и бесчеловечными врагами, что со временем помножилось на транс-человеческий потенциал, передовое снаряжение и неуклонно растущий опыт сражений в самых разнообразных условиях.
Факты таковы, что Четырнадцатый умел добиваться победы разными способами. Всё определяла стратегическая необходимость. Как я уже сказал, недостаток сведений о них в хрониках той эпохи обусловлен лишь тем, что Сумеречные Рейдеры не имели изъянов, ни одного. Они служили Человечеству и его Императору, каждый день жертвуя собой, чтобы устранить ещё одну угрозу, раздвинуть границы Терранского контроля на ещё одну систему.
Альбийцы и сами не стремились к почестям. Они по-прежнему носили серые доспехи, а их геральдическим цветом была ржавчина, окрашивающая правую руку. На броне присутствовали единичные символы и знаки воинских различий. Необходимость, не более. Крепкие телом и неуязвимые духом – так говорили про Сумеречных Рейдеров. Но ничто не вечно. И ко всему рано или поздно приходит Смерть.
Бледный Король
О становлении Мортариона на Барбарусе я уже рассказывал. Но мы не можем рассчитывать на хоть сколько-нибудь объективный и всесторонний анализ боевого пути легиона, если проигнорируем путь его примарха. Поэтому некоторые вехи мне всё же придётся упомянуть. Впрочем, я не буду повторяться. Потому что даже если раньше уже о чём-то говорил, теперь мы посмотрим на эти факты под другим углом.
Хорошо известно, что Барбарус был отравлен Хаосом чуть больше, чем полностью. Планета тысячи лет находилась под гнётом так называемых Владык – некромантов, заключивших сделку с Нурглом. Владыки правили Барбарусом из горных крепостей, окружённых ядовитыми миазмами, где материальной алхимии было намешано не меньше, чем имматериальной. Они не гнушались разводить гомункулов, лепить всевозможных кадавров и возвращать трупы к жизни, собирая армии чудовищ.
Каждый Владыка контролировал некоторый регион планеты, собирая дань с местного населения. Дань представляла собой не только пищу и ресурсы, но также плоть и кровь. Нередко Владыки забавы ради охотились на своих подданных. Также порой они воевали друг с другом, погружая целые области сначала в пучину бесконтрольного насилия, а потом в океаны колдовского пламени.
Удивительно то, что люди Барбаруса при этом остались не затронуты порчей. Дары Дедушки их не коснулись, среди населения не было культов или вообще хоть какой-то религиозности. Они служили Владыкам вынужденно и с завидной регулярностью поднимали восстания. Думаю, Нургл сделал это намеренно – оградил большую часть населения планеты от своего влияния. Иначе – было бы неинтересно.
Барбарусцы физически не могли противостоять Владыкам. Даже если группе здоровых крепких мужчин удавалось тайно от своих правителей выковать себе более-менее сносное оружие и подготовить засаду, они могли рассчитывать на уничтожение небольшого отряда кадавров. Но на место этого отряда вскоре приходила несметная орда, которая просто стирала непокорное поселение с лица планеты. Причём люди не могли перенести войну на территорию противника, ведь уже в предгорьях человек начинал задыхаться и вскоре умирал. Ядовитые колдовские туманы оберегали Владык даже лучше, чем их монструозные армии.
На одном из предыдущих стримов я подробно рассказывал, что гестационную капсулу с Мортарионом обнаружил Некаре – негласный король Владык, которому принадлежал самый крупный регион планеты. Некаре был кем угодно, но не глупцом. Он понял, что дитя, пришедшее со звёзд, не является обычным человеком.
Владыка вырастил Мортариона как своего сына. Он был жесток и несправедлив, но главное – он всеми силами ограждал приёмыша от мира за пределами горной крепости. Многие годы Мортарион даже не знал, что равнины Барбаруса населены запуганными, но сильными и стойкими людьми, которым всего лишь нужен был тот, кто вернёт им надежду.
Мортарион, не имевший ни малейшего представления о мире вокруг, инстинктивно понимал, что Некаре – не его настоящий отец. Он понимал, что Владыка – плохой, чтобы это тогда не значило для юного примарха. Поэтому, когда представился шанс, будущий Бледный Король сбежал из крепости. А шанс этот выглядел как поджарый юноша, бросивший вызов неизбежному. Это был Калас Тифон, взбунтовавшийся против гнёта Некаре. Тифон сражался с кадаврами, хотя знал, что ему не победить.
Но про Тифона мы поговорим отдельно. Сейчас достаточно сказать, что у него всегда были свои мотивы. Однако, на Барбарусе, пройдя плечом к плечу с Мортарионом непростой путь, Калас искренне считал его своим названным братом.
Он отказался предать Жнеца, когда Владыки предложили ему свои тайные знания, власть и бессмертие.
Он несовершенен. Но Мортарион – мой друг,
ответил тогда Тифон. Тем не менее, не будем забывать, что этот парень был сыном одного из Владык. Хотя биологический отец вряд ли знал о его существовании.
Мать Тифона заклеймили, как только стало ясно, что она, пусть и не по собственной воле, носит под сердцем дитя некроманта. Её вместе с новорождённым ребёнком изгнали из родного города и они были вынуждены скитаться много лет. Потом Тифон остался один и… Нет уж, эту историю я расскажу в другой раз.
С того момента, как Мортарион со вздохом спрыгнул с зубчатой стены, он полностью посвятил себя неповиновению.
Бледный Король спас Каласа. Так Тифон (отнюдь не случайно, хотя это было не его решение) положил начало цепи событий, которая очень скоро изменит Барбарус. Он привёл Мортариона к ближайшему городу, но отказался приближаться, ведь люди здесь знали, кем он является.
Примарха местные тоже опасались – тощий бледнолицый гигант вряд ли мог внушить доверие тем, кто с молоком матери впитал простую истину – всё, что отличается от стандартного человека, смертельно опасно. Но Мортарион не желал оставаться в одиночестве, он ощущал глубинное родство с этими людьми, хотя и не понимал, откуда оно проистекает.
И однажды, когда мужчины вышли в поле, примарх вышел вместе с ними. Обычная коса была слишком маленькой и неудобной для него, поэтому он взял лезвие старого механизированного плуга, который давно уже не работал, а местные не знали, как его починить. Изготовив импровизированную косу под собственный рост, Жнец молча встал рядом со смертными. Одним взмахом он срезал столько колосьев, сколько взрослый мужчина мог бы срезать как минимум за десять отточенных движений.
А потом, когда к городу подошёл отряд кадавров, Мортарион сначала спас девочку, которую придавило телегой, а потом выступил навстречу чудовищам. Он вошёл на их территорию, в ядовитые туманы, потому что не хотел подвергать людей опасности.
Тогда примарх впервые использовал сельскохозяйственное орудие – косу – в качестве оружия. Это был вынужденный, но весьма символичный шаг. Бледный Король всю свою жизнь будет противостоять обстоятельствам, играя той колодой, которая ему выпала. Он никогда не будет сокрушаться о своей судьбе, стойко снося любые невзгоды. Он до самого конца откажется признавать, что был обречён в тот день, когда его капсула покинула Императорские Лаборатории на Терре.
Я сделаю это,
сказал себе Жнец, ни секунды не сомневаясь в том, какая цель стоит перед ним в этом мире. Он сумел организовать людей Барбаруса в полноценное сопротивление, а со временем собрал и, что самое важное, снарядил полноценную армию.
Мортарион оказался выдающимся инженером, он сумел возродить древние кузнечные технологии барбарусцев, что позволило в течение короткого времени разработать уникальные образчики вооружения и защитных комплектов. Примарх восстановил мануфатории по всей планете и теперь они снабжали его воинов снаряжением, которого здесь никогда не видели (или, скорее, о котором давно забыли).
Более того – Бледный Король проявил себя одарённым стратегом. Сам инстинктивно владея приёмами рукопашного, клинкового и любого другого боя, он упорно тренировал своих воинов. Сначала лично и тайно. Затем, после первых побед, когда восстания начали вспыхивать по всей планете и люди сами стали приходить к Мортариону, чтобы встать под его длань, он организовал рекрутинговые центры и разработал систему инструкторской подготовки.
Однако Бледный Король понимал, что этого недостаточно. Он сможет разбить орды кадавров и живых мертвецов на равнинах, но его собственные армии остановятся в предгорьях. Ещё в то время, когда он находился подле Некаре, Мортарион постоянно испытывал себя, стремясь подняться в самую высокую башню крепости, где жил его отец. Но даже его сверхчеловеческий организм не мог вынести влияния колдовских ядов. Что до обычных людей, они бы никогда не смогли добраться хотя бы до нижних уровней крепости Владыки.
Поэтому Жнец начал проводить и другие тренировки – его люди на короткое время входили в отравленные земли и тут же возвращались. С течением времени продолжительность тренировок возрастала, воины получали иммунитет к отраве. Разумеется, некоторые гибли и далеко не все добирались до следующего этапа. Так родилась Гвардия Смерти – имя, которое Жнец дал своим самым стойким и выносливым бойцам.
Одновременно примарх разрабатывал всё более совершенные системы фильтрации для доспехов. В конечном итоге это позволило ему за несколько лет уничтожить всех Владык, кроме Некаре. Бледный Король освободил Барбарус, все крепости некромантов были обращены в почерневшие от праведного пламени руины. Все, кроме одной. Фактически Некаре больше не мог угрожать миру напрямую, потому что подступы к его горной крепости охранялись Гвардией Смерти. Воины Жнеца разбили почти все орды некроманта, у него осталось лишь несколько отрядов, которые он держал подле себя.
Но Мортарион и его народ хорошо понимали, что пока Некаре жив, Барбарус не будет по-настоящему свободен. Интересно отметить, что Жнец никогда не претендовал на роль монарха. Он не правил планетой, а лишь планомерно освобождал её от тиранов и их колдовства. Тот факт, что он повысил технологический уровень Барбаруса, стабилизировал его экономику и обеспечил условия для роста численности населения, не являлись для него самоцелью. Всё это стало, скажем так, побочным продуктом его деятельности.
Тем не менее, было бы несправедливо утверждать, что человеческие жизни ничего не значили для Жнеца. Совсем наоборот, ведь всё это он делал ради них. Примарх видел, какие чудовища правили Барбарусом, и если население планеты не могло самостоятельно победить тьму, отравлявшую их мир, Жнец готов был взять это на себя. У него не было амбиций, только цель. Причём Бледный Король никогда не взваливал на свои плечи слишком много, хорошо понимая, что нельзя выиграть войну в одиночку.
Но с Некаре всё обстояло иначе. Некаре был его личным врагом, потому что лгал Мортариону с момента его прибытия в этот мир. Потому что отнимал жизни так, будто это было ничего не значащей мелочью. Потому что искренне наслаждался страданиями других. Потому что – был колдуном.
Учитывая путь, который Бледный Король прошёл, и те ужасы, с которыми он столкнулся в этом проклятом мире, вряд ли мы можем винить его в том, что он возненавидел колдовство всем сердцем. Не заблуждайтесь, Мортарион быстро поймёт разницу между псайканой и магией, однако он лучше многих будет знать, что от одного до другого – всего полшага. И это подтверждает не только история Магнуса, а также не менее показательная история, описанная в «Прологе к Никее» Аннандейла.
Я приду за всеми вами.
Так Мортарион сказал одному из подручных Некаре, когда впервые сразился с отрядом некроманта. И он выполнил своё обещание. Я не сомневаюсь, что рано или поздно примарх достиг бы последней цели – сразил бы приёмного отца.
Он закалял своё тело ядами, разрабатывал всё более совершенные системы физической и химической защиты. Да, процесс шёл медленно, но Жнецу теперь некуда было спешить, ведь фактически он уже спас планету, подарив мир миллионам людей. Они могли больше не опасаться за себя и своих близких. Впервые за тысячи лет население Барбаруса смотрело в завтрашний день без страха.
Но Император, который к тому моменту уже некоторое время наблюдал за Мортарионом с орбиты, решил, что пора действовать. Я акцентирую ваше внимание на том, что он не мог не понимать – Жнец дойдёт до конца, пусть не завтра и не через месяц. Но Повелитель Человечества в своей манере форсировал события и вы хорошо знаете эту историю.
Он бросил Бледному Королю демонстративный вызов и спровоцировал его в очередной раз попробовать свои силы в борьбе с Некаре. Жнец понимал, что не готов, но Император хорошо изучил сына и знал, что бунтарская натура не позволит ему отступить.
Жнец надел свой лучший доспех и двинулся к цитадели последнего Владыки. Но ни его сверхчеловеческая физиология, ни передовые системы фильтрации не могли защитить от колдовства Некаре, который, по видимому, бесконтрольно черпал силу из Садов Нургла. Мортарион понял, что умирает, и в этот миг он винил себя только в одном – что подвёл народ Барбаруса.
И когда Бледный Король замер в шаге от бездны, Дедушка впервые заговорил с ним. Он предложил Мортариону победу в этой и в любой другой войне. Он пообещал абсолютную свободу примарху и его людям. Жнецу нужно было лишь прошептать «Да» и принять метку Нургла. Но он молчал и продолжал бороться с неизбежным. Тот Мортарион никогда не принял бы помощь от зла, которое поклялся искоренить. И конечно, дух бунтарства не позволил бы ему опуститься на колени перед кем-либо.
Затем явился Император и сразил Некаре. Сказать, что Мортарион был сломлен и опустошён, значит ничего не сказать. Я уже не раз подтверждал тезис о том, что Повелитель Человечества был действительно велик во многих аспектах, но при этом оказался никудышным отцом. Позже он разъяснит Мортариону, что хотел преподать ему урок, что не всякого врага можно победить в одиночку, что иногда не стыдно попросить помощи... Жнец не понял мотивов отца, потому что в тех обстоятельствах они звучали как издёвка.
Ведь Бледный Король и так отлично знал, что даже он не может справиться с некоторыми противниками один на один. Именно поэтому на Барбарусе он создал армию. Именно поэтому он подготовил Гвардию Смерти. Мортарион действительно хорошо знал пределы своих сил, уж точно не хуже Императора. Но отец решил, что знает лучше, и его урок вылился в закономерный итог.
Я всегда буду тебя ненавидеть.
Так в тот миг думал Мортарион и едва ли мы можем его винить. Ведь он понимал, что Император обманул его. По условиям договора, если бы Жнецу удалось сразить Некаре, Повелитель Человечества ушёл бы с Барбаруса и никогда больше не вернулся. Если же Мортарион проигрывал бой, он клялся отцу в верности и присоединялся к его крестовому походу. Вот только проигрыш в случае с Некаре означал одно – смерть. Фактически Император нарушил договор своим вмешательством. Да, он не позволил сыну умереть, но это не отменяет факта нарушения условий спора.
Но так как вызов был брошен прилюдно, у Жнеца не оставалось выбора и он склонился перед своим отцом. Понимал ли Император, что произошло? Думаю, не в полной мере. Он не мог не знать, что сломил сына, но, очевидно, не видел в этом большой проблемы. Зато он видел проблему в Барбарусе, который тысячи лет находился под дланью Хаоса.
По этой причине флот Императора не покидал орбиту целый год. По всей видимости, он исследовал планету, прикидывал варианты. Но даже впоследствии о Барбарусе никто не узнал. То есть, разумеется, планету занесли в астрографические атласы, но к ней даже не провели стабильные маршруты.
Барбарус существовал, и только. О нём не говорили, здесь работало минимальное количество локуторов, «просвещавших» население относительно Имперских Истин. Единственный летописец Лакланд Торн был приставлен лично к Мортариону, но тот почти сразу отослал его (очевидно, рассчитанный ход Императора).
В дальнейшем отец позволит Жнецу набирать на Барбарусе рекрутов, потому что люди проклятого мира, как я уже сказал, оказались чисты. Возможно, Император увидел в этом добрый знак, ведь если они выстояли здесь, то смогут справиться и с искушениями Хаоса, что ждут их меж звёзд. Это оказалось правдой, но не в отношении Бледного Короля.
Малкадор уловил проблеск безумия в лице гостя и задумался, стало ли тому хуже. Все генетические детища Великого проекта пострадали, когда их разбросало по галактике, но Мортарион – сильнее остальных. Ангрон получил физические увечья, а разум Кёрза погрузился во тьму, но Мортарион видимо унаследовал оба недуга. Желание Императора держать его некоторое время на Терре, прежде чем отправить в крестовый поход, было продиктовано высшими побуждениями, так же как и все решения, которые Он принимал совместно с Сигиллитом. Это не означало, что решение было верным, как и то, что безумие можно было излечить.
После года, проведённого на орбите Барбаруса, Жнец получит легион, но отправится не на просторы галактики, а на Терру, где ещё целый год будет находиться подле Императора и Регента.
Думаю, Повелитель Человечества продолжал сомневаться в своём Четырнадцатом сыне. Но что конкретно это значит? Он чувствовал, что Мортариона коснулся Нургл? Боялся, что Жнец всё-таки ступит на гибельный путь? Или здесь было что-то ещё? Ведь Император видел, что Бледный Король не приемлет колдовство и даже к санкционированным псайкерам относится с нескрываемым презрением. Будь его воля, он бы всех их истребил…
Завесу тайны приподнимает рассказ «Свет Лампиона» Джеймса Сваллоу, поэтому скажу о нём пару слов.
Яд бездны
Нужно сказать, что Мортарион с самого начала не верил в мечту Императора. Он хотел освободить Барбарус, а не поменять одного тирана на другого. Да, тут можно долго говорить о различиях, но мы должны понимать, в каких условиях рос Жнец. Для него всё выглядело так, что настоящий отец ничем не отличался приёмного – оба лгали, чтобы подчинять. Бледный Король же хотел всего лишь, чтобы его мир оставили в покое. Чтобы его оставили в покое. И да, он считал Барбарус родным миром, даже когда узнал правду о своём происхождении.
Выше я сказал, что Четырнадцатый примарх получил легион ровно через один барбарусский год после смерти Некаре. Фактически всё было немного иначе. Весь этот год Мортарион постепенно интегрировался с Сумеречными Рейдерами. Он узнавал воинов, а они узнали его. Конечно, сначала он отнёсся к терранцам с осторожностью, потому что не проливал с ними кровь за свободу. Со временем это изменилось.
Хотя некоторые примархи (например, Корвус Коракс) после того, как получили свои легионы, быстро заменили старших офицеров-терранцев на «своих», Бледный Король так не поступил. Жнец изучил архивы и знал, что Сумеречные Рейдеры восемьдесят лет успешно завоёвывали галактику. Они доказали свою компетентность и не было причин заменять терранцев барбарусцами, которые не имели опыта в войнах такого масштаба, как Великий крестовых поход. Даже Калас Тифон, лучший друг Мортариона, начал буквально с самых низов – после генетического вознесения он стал рядовым воином.
Конечно, это пошло на пользу легиону, который получил свежую кровь и возможность резко увеличить свою численность, и в то же время сохранил стабильную командную иерархию во главе с опытными боевыми офицерами. Это решение многое говорит о Мортарионе, он был мудрым лидером. А ещё мы знаем, что он лично участвовал в первых совместных тренировках барбарусцев и терранцев. Примарх скорректировал военную доктрину легиона, использовав свой опыт войны против некромантов.
Таким образом, пока Жнец целый год знакомился со своим легионом под пристальным взглядом отца, он не терял времени даром. А ещё у него возникло немало вопросов. Например:
Если Он настолько могущественен, как говорит, как Он мог позволить этому случиться?
Здесь Мортарион имеет ввиду катастрофу в Императорских Лабораториях, в результате которой примархи оказались разбросаны по галактике. Конечно, Бледный Король многого не знал, но он не был глупцом и видел, когда слова отца расходятся с делами. Однако этот и многие другие вопросы Император попросту проигнорирует, фактически заставив своего сына искать другие источники знаний.
Интересно отметить, что когда Повелитель Человечества решил официально представить Мортариона миру на своё флагмане, примарх повёл себя совсем не так, как планировалось. Он наплевал на протокол, его демонстративные жесты никогда не интересовали. Но едва перед ним появился отец и все склонились, Мортарион… тоже склонился. Однако – не по своей воле. Это очень важный эпизод из «Света Лампиона» Сваллоу. В нём Бледный Король не хочет вставать на колено, но почему-то делает это и не понимает причин. В его защиту отмечу, что единственный, кто понимал, как Император заставляет всех пасть ниц, это Лоргар, и он даже некоторое время сопротивлялся этому влиянию.
Но вернёмся на «Буцефал», флагман Императора. После официальной встречи Повелитель Человечества задаёт сыну внезапный вопрос – почему он отказался терраформировать Барбарус, хотя получил соответствующие технологии? Ответ Мортариона предсказуем – он посчитал, что улучшение условий жизни сделает барбарусцев слабее.
В его словах был определённый смысл, потому что мир смерти обеспечил местному населению повышенную устойчивость к токсинам. А ещё эти люди поколениями не знали ничего, кроме тяжёлого физического труда. Их жизни были коротки, но они отличались выдающейся выносливостью. Иные генетические линии просто оказывались нежизнеспособны. Мортарион видел, что эти черты остаются с воинами после Вознесения и осознавал их преимущество. Кроме того, теперь, в отсутствие Владык, жизнь на Барбарусе изменилась к лучшему и без терраформирования.
Дальше происходит знаковое событие, которое должно было сказать Императору всё о Мортарионе и его дальнейшей судьбе. Возможно, именно поэтому хотя Повелитель Человечества официально передал сыну его легион, он ещё целый терранский год не спускал его с поводка.
Дело в том, что Жнец отказался от подарка Императора, у которого сложилась традиция – каждый раз, когда он находил очередного примарха и через некоторое время принимал решение о том, что тот готов самостоятельно вести легион в бой, Повелитель Человечества дарил ему оружие, выкованное собственными руками. Для Жнеца он подготовил саблю, но Бледный Король даже не коснулся её.
– Ты снова пошёл своим путем, мой сын, – сказал Император.
– Ты имеешь в виду, что я отверг чужие планы? – спросил Мортарион, не отрывая взгляда от оружия.
Кажется, слова Повелителя Человечества намекают на то, что он предвидел такой исход. Во всяком случае, Император не удивлён. Что до Мортариона, он не намерен лебезить перед отцом и открыто это демонстрирует. Он говорит, что будет верен клятве, но – вынужденно.
В зияющей бездне эмоций Мортарион разглядел тусклый огонёк необходимости, несформировавшуюся потребность в родстве, в кровных узах.
А это мысли Мортариона, когда он целое мгновение размышляет о том, что мог бы направить «Лампион» на отца и застрелить его. Интересно, что конкретно в этом эпизоде шёпот Нургла отсутствует, это собственные рассуждения Жнеца. Или это иллюзия и Сваллоу хочет, чтобы мы так думали, потому что так думал Бледный Король? Похоже, влияние Дедушки оказалось куда сильнее и Мортарион просто этого не понимал. С шёпотом всё было проще, шёпот он просто игнорировал.
Таким образом, Мортарион сам выбрал себе оружие – археотековый пистолет «Лампион». Император пояснил, что он принадлежал Шэньлуну, тирану мира-мануфактория, который возглавлял некий культ убийц. Повелитель Человечества лично лишил жизни Шэньлуна, чтобы освободить сектор. Жнеца история не особенно интересует, он просто берёт пистолет и… оружие считывает генетический код примарха, привязывая его к себе. Вас это не удивляет? Ведь пистолет принадлежал тирану и если уж он обладает функцией «привязки», то никто, кроме хозяина, не мог его активировать (иначе в чём смысл этой функции?).
Я вижу здесь три варианта. Вариант первый – Император деактивировал «привязку» после убийства Шэньлуна (логично, но неподтверждаемо). Вариант второй – «привязка» сама деактивировалась, когда владелец оружия умер (маловероятно, но потенциально возможно). Вариант третий – Повелитель Человечества не менял «привязку» и, хорошо зная Мортариона, он предсказал, какое оружие выберет его сын. А раз пистолет принял примарха за своего хозяина, это порождает целый ряд гипотез. Например, Шэньлун тоже был отмечен Нурглом, Император знал это и хотел проверить Жнеца.
Именно третий вариант объясняет, почему Мортарион ещё целый год провёл на Терре, прежде чем вступить в Великий крестовый поход. Интересно, что стало финальным аргументом и почему Император всё-таки решил отпустить сына. Ведь уже тогда было очевидно, что он в куда большей степени лоялен Хорусу, чем собственному отцу. Эта связь установилась в тот же день, когда Мортарион получил «Лампион». Тогда Луперкаль прибыл на орбиту Барбаруса и встретился с братом. Вот первые мысли Жнеца о Хорусе:
Он снова ощутил это странное возвышенное чувство родства, даже более сильное, чем раньше. Свет, озаривший его душу.
Разумеется, совсем не случайность, что в последнем предложении рассказа под названием «Свет Лампиона» упоминается «озаряющий душ свет». Но об этом я подробно рассказывал на стриме «Закланный Бог». О том, что Мортарион оказался «семьянином» в той же степени, что и Русс, просто ему меньше повезло и обстоятельства с самого начала играли против Жнеца.
Четвёртый всадник
Вскоре после отбытия с Терры Мортарион получил свой первый приказ в качестве полноправного владыки Четырнадцатого легиона (который он сразу же переименовал из Сумеречных Рейдеров в Гвардию Смерти, отдав дань уважения тем храбрым воинам, что вместе с ним освобождали Барбарус, тем более, что многие из них теперь стали его генетическими сыновьями). Как я уже отметил, легион не претерпел критических изменений. Аскетичность альбийцев, их непревзойдённая стойкость и целеустремлённость импонировали Мортариону, он высоко оценил их мастерство и даже отметил, что с ними освободил бы Барбарус за считанные дни.
Сначала Жнец полагал, будто сам выбрал себе цель. Находясь на Терре, примарх немало времени посвятил изучению текущего положения дел в галактике и таким образом отыскал Галаспар. Он хотел привести этот мир к Согласию по-своему, чтобы доказать отцу и братьям, что умеет побеждать. Эта кампания должна был стать наглядной демонстрацией того, на что способна Гвардия Смерти, сражающаяся не сама по себе, а под руководством генетического отца.
Однако вскоре Бледный Король понял, что Галаспар ему буквально «подсунули». Кстати, он оказался одним из немногих примархов, осознавших, что каждый шаг Великого крестового похода от начала и до конца был продиктован волей Императора, даже если решения принимал не он (хотя на самом деле, конечно, он, во всяком случае – все решения принимались с его позволения).
Вместе с тем, Галаспар оказался критически важен не только для Мортариона. Эта кампания фактически определила будущее его легиона. В новелле «Бледный Король» Дэвида Аннандейла Жнец в какой-то момент внезапно для себя самого начинает рассуждать о судьбе, которая привела его на эту планету. А ведь там будут последователи Нургла, хотя перед началом кампании никто не мог этого знать. И у этих последователей будет вполне конкретная цель – Тифон.
Дедушка к тому моменту уже понял, что ему не совратить Мортариона напрямую, поэтому решил действовать через его друга, чья кровь уже была отравлена Хаосом. На Галаспаре Калас миновал важную веху своей истории, так что всё это не кажется совпадением, как не кажется это в полной мере планом Императора (если только эти планы не были кем-то умело скорректированы, как в случае с Алым Королём).
Перед тем, как мы приступим к анализу событий на Галаспаре, осталось лишь упомянуть, что в действительности это не была первая кампания Четырнадцатого после интеграции с примархом. Мортарион к тому моменту уже провёл несколько операций, пусть это и были локальные битвы в рамках более крупных столкновений и там Бледный Король не имел никакого отношения к стратегическому или тактическому планированию. На самом деле, он просто делал то, что ему говорили делать. В основном – что говорил Луперкаль.
Хорус, будучи великолепным эмпатом, стратегом и дипломатом в одном лице, сразу понял, что между Четырнадцатым сыном и Императором нет ни капли взаимопонимания. Поэтому он просто заменил Бледному Королю отца, ведь сделать это было совсем нетрудно, учитывая, что к настоящему отцу Жнец не питал ничего, кроме ненависти.
Луперкалю не потребовалось напрягать свой гениальный разум, чтобы заполучить себе верного и преданного союзника. Он просто был собой и Мортарион закономерно привязался к брату. Позже Жиллиман, Дорн и Коракс независимо друг от друга будут говорить Императору, что Четырнадцатый предан не Терре, а Воителю. Но у Повелителя Человечества, как обычно, будут дела поважнее…
Итак, Галаспар являлся столичным миром одноимённой звёздной империи, включавшей в себя одиннадцать систем. Империя была человеческой, никаких мутаций, никакой религиозности. Во главе стоял так называемый Орден, который перманентно держал многомиллиардное население своих миров в наркотическом опьянении.
Рабочие на мануфакторумах вообще мало что понимали, у надзирателей разум тоже был затуманен, но в меньшей степени. Военные имели относительную свободу воли, как и правящая элита. Полноценно мысли могли только члены Ордена, называвшие себя Контролёрами, и их семьи.
Когда Империум открыл цивилизацию Галаспара, та не представляла концептуальной угрозы. Орден сразу же ответил отказом на предложение имперских послов, но сам не планировал расширяться. При этом Галаспар нельзя было покорить наскоком, каждая система обладала колоссальной армией, а боевой флот Ордена был на удивление большим и мощным. Видимо, в прошлом галаспарцам пришлось немало повоевать, либо между собой, либо с каким-то внешним врагом.
Стратегои прикинули, что даже двух объединённых Экспедиционных Флотов с учётом контингента Астартес будет недостаточно для приведения Галаспара к Согласию. Кампания должна была продлиться несколько лет, а то и десятилетий. В тот момент Империум просто не мог выделить необходимые ресурсы для покорения этих систем.
Но явился Мортарион и решил, что преступно позволять миллиардам гнить в рабстве у шайки мерзавцев, возомнивших себя богами. Безусловно, для Жнеца это было личное. Хотя на Барбарусе всё обстояло куда хуже, в масштабе ситуации выглядели вполне сравнимо. Кроме того, это был вызов, достойный Гвардии Смерти. Тем более, что под началом Мортариона находилось одиннадцать тысяч легионеров и пара десятков боевых кораблей разного класса. Сила внушительная, но не запредельная. И уж точно недостаточная для того, чтобы покорить Галаспар.
Бледный Король потратил несколько месяцев на подготовку, но это того стоило. Он сразу определил слабое место Ордена: Контроллёры, как и все тираны, слишком любили власть, поэтому пуще всего боялись её потерять.
Эта концепция всегда приводит к гиперцентрализации правящих структур, что в случае с Галаспаром выглядело следующим образом.
На поверхности столичного мира в городе Протаркос располагался командный шпиль, в котором находились все Верховные Контролёры Ордена со своими семьями. Конечно, Протаркос имел мощную защиту, но если бы Гвардии Смерти удалось захватить шпиль, нужда в продолжительной кампании отпала бы сама собой. Иерархия командования просто исчезла бы, как и логистические схемы, снабжавшие население наркотиками.
Разумеется, Мортарион понимал, что у него недостаточно сил, чтобы взять и просто пробиться к Галаспару фронтальным ударом. Впрочем, именно это он и сделал – его флот вышел из варпа на периферии системы и двинулся к планете по прямой, через вражеский боевые группы и орудийные платформы.
Это выглядело как самоубийство, но являлось лишь вершиной айсберга. Контролёры понимали, что им противостоит грозная сила, поэтому сразу перестроили свой флот, чтобы сфокусированными залпами уничтожить врага. Но Жнец это предвидел – в попытке как можно скорее нейтрализовать угрозу самоуверенный Орден даже не предполагал, что противник может пережить массированную атаку.
Испепеляющая мощь галаспарского флота ослепила его собственные сканеры. Поэтому галаспарцы не сразу поняли, что в авангарде имперской группировки движутся не корабли, а астероиды, которые снабдили плазменными двигателями. Так, под прикрытием астероидного щита Гвардия Смерти уверенно сближалась с планетой. Мортарион сделал ставку на своё единственное преимущество – скорость, по этому параметру имперские суда существенно превосходили корабли Ордена.
Когда в игру вступили галаспарские орудия средней дистанции, Гвардия Смерти во второй раз удивила противника. Боевые корабли легиона двигались не сразу за астероидами, между ними располагалась «прослойка» из брандеров, которые запускались в точно рассчитанное время. Быстроходные брандеры легко уклонялись от мощных, но слишком медленных залпов противника, и поражали вражеские корабли один за другим. Галаспарцы не смогли блокировать стремительное продвижение имперского флота и начали нести серьёзные потери.
А потом Мортарион в третий раз застал врага врасплох. Оказалось, что астероиды, двигавшиеся в авангарде, заминированы. И когда они взорвались на высокой орбите Галаспара, часть осколков рухнула на планету в строго рассчитанных местах, подавив батареи противокосмической обороны. Одновременно основная масса осколков образовала вокруг имперского флота надёжный экран, который мог продолжительное время защищать суда от наземных и пустотных орудий галаспарцев.
Всё это было виртуозно спланировано и мастерски воплощено, но не давало и намёка на победу, ведь Гвардия Смерти не могла одолеть врага в пустоте. Она не могла продавить защиту Галаспара. И бой на поверхности она тоже не могла выиграть в случае полномасштабного столкновения с силами планетарной обороны. У Мортариона просто не было достаточно кораблей, солдат и орудий. Но у него было кое-что другое.
Жнец с самого начала намеревался атаковать только Протаркос, как можно быстрее добраться до контрольной башни и нейтрализовать Верховных Контролёров. Но стандартная высадка заняла бы несколько часов, а у Бледного Короля были всего лишь сутки. Дальше флот галаспарцев получит критическое преимущество в пустоте и одновременно армии других городов, насчитывающие многомиллиардный контингент солдат и сотни тысяч единиц тяжёлой техники, достигнут Протаркоса. Поэтому Мортарион решил, что никакой высадки не будет.
Он заблаговременно модифицировал крейсер «Четвёртый Всадник» таким образом, чтобы корабль мог войти в атмосферу планеты. На нём Жнец буквально протаранил мегаполис. Находившиеся на борту Гвардейцы Смерти тут же разделились на несколько оперативных групп и направились к заранее определённым стратегическим точкам. Все они должны были объединиться возле контрольной башни, чтобы взять её штурмом.
И здесь мы должны отдать должное Мортариону. Он до мелочей просчитал Орден. На каждое действие Бледного Короля враг отвечал именно так, как ему было нужно. Примарх предсказал буквально всё и ошеломил противника, сделав все его стратагемы бесполезными.
Фактически Орден мог только попытаться раздавить имперцев грубой силой, и это Мортарион тоже предсказал. Теперь дело оставалось за его воинами, за Гвардией Смерти. За терранцами и барбарусцами, одинаково верными, стойкими и дисциплинированными бойцами, каждый из которых точно знал свою задачу на поле боя и использовал наиболее эффективные методы её достижения.
Здесь я опущу много важных моментов, включая арку Тифона. Отмечу лишь, что Калас тогда устроил переворот в легионе. Он подставил терранских офицеров высшего эшелона, которые погибли в результате его действий. В пылу сражения у Мортариона не было времени на раздумья, поэтому он приказал знакомым барбарусцам занять вакантные должности.
Сам Калас был тут же повышен до сержанта, потому что его непосредственный командир тоже погиб. Действиям Тифона нет оправдания, но у него в тот момент не было каких-то глобальных планов, только личные амбиции. Воин не доверял терранцам и хотел видеть среди командиров Четырнадцатого своих боевых товарищей. Это и ему упрощало карьерный путь.
А потом в стоках Протаркоса Тифон встретил жреца Нургла. Жрец сказал, что Дедушка знает Каласа и наблюдает за ним. Ещё он сказал, что ему известна правда (тут имеется ввиду кровь Владыки в венах Тифона), и когда эта правда даст о себе знать – лишь вопрос времени. Барбарусец не вполне понял речи жреца, точнее – он очень хорошо понял, о какой правде толкует культист, но отказался это признавать, потому что ненавидел колдовство не меньше, чем Мортарион.
Хотя на Битву за Галаспар перипетии Каласа в стоках Протаркоса никак не повлияли, это событие напрямую отразилось на будущем легиона. Ведь буквально в считанные минуты перестроилась цепочка командования и места терранцев заняли барбарусцы. Было очевидно, что многие из них, если не все, останутся на этих должностях, а полученные в ходе кампании звания никто не заберёт обратно. Тем более, что план Мортариона сработал и сражение было выиграно.
Что это дало в перспективе? Очевидно, когда терранцы покинули круг советников примарха, его решения потеряли весомую долю объективности. И дело не только в том, что у терранцев был колоссальный опыт галактической войны. Важнее то, что Калас Тифон приблизился к Жнецу, а ему Мортарион действительно доверял (и было за что). Они оба тогда не знали, что кровь Каласа сыграла с ним злую шутку, что он проклят и обречён, а его устами впоследствии всё чаще будет говорить Нургл. Разумеется, решения примарха отразятся на его легионе и здесь я не могу не вспомнить Двенадцатый, который предал только потому, что предал их отец.
На самом деле, похожим образом дело обстояло со многими воинами из Четвёртого, Восьмого, возможно даже Двадцатого. Часть Тёмных Ангелов оказалась по другую баррикад по той же причине – в условиях тотального хаоса знакомое всегда предпочтительнее, и воины просто пошли за своими командирами.
Хотя в случае с Четырнадцатым (и скоро мы это увидим) всё оказалось куда глубже. Здесь любовь, привязанность и верность оказались слабостью, единственным уязвимым местом в броне стойкой и несгибаемой Гвардии Смерти. Именно поэтому я сразу вспомнил Двенадцатый, ведь у Пожирателей Миров было так же.
Так что да, действия Каласа Тифона на Галаспаре фактически привели к падению Мортариона и Гвардии Смерти. Разумеется, ничего не произошло бы, не будь благодатной почвы, в роли каковой выступил Барбарус, а масла в огонь подлил Император. Ведь сам по себе мир смерти не сломил Жнеца, он лишь точил его разум и его душу, но Бледный Король сопротивлялся и сдаваться не планировал. Прибытие Повелителя Человечества всё изменило – его обман сначала сокрушил идеалы и вынул душу Мортариона, оставив на её месте зияющую пустоту, а потом щедро засеял её семенами ненависти и позволил им заколоситься, хотя у него были все шансы не допустить грядущей катастрофы.
А дальше был Галаспар, где среди грязи и нечистот вершилось будущее. В глубине мегаполиса, вдали от основных боёв, безумный жрец всколыхнул ил порчи, было осевший в глубинах сердца Каласа Тифона. Да, как оказалось, Тифон не был хорошим человеком. Амбиции и жестокость, стремление к власти – всё это передалось ему от неизвестного Владыки, который, возможно, совсем неслучайно произвёл его на тлетворный свет Барбаруса. Впрочем, как я уже сказал, тогда ещё даже сам Калас не понимал, что происходит. Однако очень скоро легион ощутит последствия этих событий…
Но хватит бродить за кулисами, вернёмся на сцену. Итак, Гвардейцы Смерти, штурмующие Протаркос, отнюдь не истребляли всё живое на своём пути. С помощью громкоговорителей своих доспехов они постоянно обращались к населению Галаспара, советовали гражданским укрыться, «пока Империум освобождает их мир».
Легионеры не стреляли по мирным жителям и следили, чтобы те не попадали под перекрёстный огонь. Сложно сказать, была ли это забота о будущих гражданах Империума. Тем не менее, очевидно, Сыновья Мортариона осознавали ценность человеческой жизни и понимали, что завоёвывают галактику ради смертных. В тот момент и сам Жнец искренне в это верил, что и обуславливает специфику его плана, который предполагал минимальный ущерб городской инфраструктуре и минимальные потери вражеской армии.
Контроллёры быстро поняли, что силовики и военизированный контингент, находящийся в Протаркосе, не в состоянии остановить наступление имперцев. Тогда в вентиляционную систему города были выпущены наркотические вещества, превратившие гражданских в безумных берсерков. У Гвардии Смерти не осталось выбора, им пришлось буквально прорубаться через орды ничего не соображающих людей. Тем не менее, к рассвету все группировки выполнили поставленные задачи и пробились к управляющей башне.
И тут, всего на миг, Жнецу показалось, что Контроллёры его переиграли. Впервые за свою историю владыки Ордена задействовали экстренный протокол и обрушили управляющую башню под землю, скрыв её под сотнями метров укреплённого бетона. Теперь, чтобы пробиться к ним, уйдут многие часы, но этого времени у Жнеца не было, ведь к тому моменту многомиллиардные армии, направленные из других мегаполисов к столице, уже приближались к Протаркосу.
Мортарион быстро оценил ситуацию и принял единственно верное решение. Основные силы Гвардии Смерти продолжили отвлекать на себя внимание врага, в то время как небольшой отряд легионеров (среди которых находился молодой воин по имени Натаниэль Гарро) должен был пробраться в башню через крышу. Контроллёры не предполагали такого манёвра, потому что путь на крышу представлял собой строго вертикальный подъем по голой отлично простреливаемой стене. И это действительно была непростая задача, но Гарро справился с ней. Однако прежде произошло ещё одно событие.
Чтобы выиграть время для диверсионной группы, Бледный Король вывел часть своих воинов за стены города. Он намеревался связать боем вражеские армии, чтобы они не могли атаковать управляющую башню снаружи, ведь в противном случае у диверсантов не было бы шансов пробраться внутрь.
– Вы – мои несокрушимые клинки! – воксировал Мортарион. – Потери лишь делают нас сильнее, ибо враг видит наше неукротимое продвижение и понимает, что нас не остановить. Вы едины со мной, сыны мои, а я един с вами!
Примарх перепрыгивал с машины на машину, выводя из строя каждую из них стремительным ударом и двигаясь дальше ещё до того, как эффект от его атаки станет известен. При этом он не таился, чтобы легионеры могли хорошо видеть его.
– Клинок, что лучше выкован, лучше разит! – крикнул Мортарион. – Вот наша кузня! Вот наше становление!
Бледный Король бился в авангарде, став воплощённой смертью. Его воины разили галаспарцев сотнями, они в считанные минуты уничтожали десятки боевых машин. Каждый легионер двигался с безупречной точностью, в соответствии с планом, поддерживая товарищей.
Затем Жнец скомандовал перестроение и его бойцы выстроились в Круг Смерти – уникальную тактическую формацию, придуманную Мортарионом. Круг Смерти представлял собой эшелонированную движущуюся спирать с примархом в центре. Такое построение позволяло Гвардейцам Смерти биться в окружении с максимальной синергией и минимальным входящим уроном, обеспеченным динамикой формации.
– Биться можешь? – спросил он себя.
– Да.
–Тогда бейся.
Это один их внутренних диалогов Мортариона, над которыми Аннандейл поработал мастерски. На мой взгляд, весь сольник Жнеца великолепен, но о нём у меня есть отдельный стрим, так что сосредоточимся на ходе битвы и её последствиях.
Гвардейцы Смерти сражались с таким упорством, которого Орден никогда прежде не видел и не мог даже представить. Достаточно упомянуть тот факт, что на некоторых направлениях галаспарцев охватила паника и они побежали, хотя их вены были переполнены наркотиками, исключавшими страх.
Такого просто не могло быть, но Гвардия Смерти внушила ужас тем, кто не мог испытывать ужаса. Вероятно, в том числе потому, что здесь, за чертой города, воины не стеснялись использовать самое смертоносное оружие из своих арсеналов, включая фосфекс и радиационные боеприпасы. Но главное – они выиграли для диверсионной группы достаточно времени, чтобы Натаниэль Гарро смог пробраться в управляющую башню и расстрелять Верховных Контроллёров.
Прошли минуты и вертикаль командования рухнула. Армии из других городов прервали наступление, их орудия смолки. Батареи самого Протаркоса прекратили изрыгать пламя, а выжившие силовики застыли в нерешительности. Орден впервые столкнулся с подобным и некоторое время никто не знал, что теперь делать. Однако, нужно отдать им должное, Контроллёры младших эшелонов быстро оправились от шока и связались с примархом Четырнадцатого.
– Каковы ваши условия? – спросила Веккиаз.
– Их нет.
Последовала ещё одна пауза, на сей раз вызванная растерянностью.
– Я не понимаю.
– Я высказался однозначно, – отрезал Мортарион, – но повторю ещё раз. Условий нет.
– Но мы желаем сдаться.
– Не получится.
– Но мы больше не хотим сражаться с вами!
– Выбора у вас нет, и никогда не было. Я пришёл, чтобы уничтожить вас.
Это разговор Мортариона с одним из Контроллёров после падения Протаркоса. Жнец с самого начала не планировал договариваться. Он знал, что глупо надевать на тирана ярмо, ведь тиран рано или поздно его скинет. И тогда вновь будут жертвы среди гражданских.
Поэтому Бледный Король истребил Орден. Сначала на Галаспаре, потом на остальных мирах скопления. Теперь это уже не было проблемой, без управляющей башни и Верховных Контроллёров иерархия Ордена рассыпалась как песчаный замок. Даже в столичном мире не нашлось двух городов, которые смогли объединиться в борьбе с общим врагом. И это многое нам говорит о галаспарцах.
В шаге от
Наша работа заканчивается здесь. И здесь же начинается ваша работа… Следом за нами прибудут другие. Они приведут вас к полному Согласию с Империумом Человечества. Я же, в свою очередь, отдам вам последний приказ. Подсчитайте мертвецов Ордена. В своё время они пронумеровали вас. Теперь настал ваш черёд. Найдите каждого из их покойников. Сосчитайте их всех. Узнайте меру своего порабощения. Познайте меру своей свободы.
Это последние слова Мортариона, обращённые к населению Галаспара. Кстати, именно галаспарцы прозвали его Бледным Королём. Если вам интересна углубленная аналитика этого эпизода, вновь отсылаю к стриму «Закланный Бог», где мы подробно говорили о Галаспарской кампании. Здесь лишь упомяну, что, на мой взгляд, Жнец провёл её безупречно. Он устранил угрозу в лице Ордена и исключил саму возможность его восстановления в будущем. Он освободил миллиарды и, вероятно, спас ещё больше. Он проявил себя как выдающийся стратег, грамотный тактик, великий воин и… гуманист.
Но куда важнее то, что произошло дальше. Император при встрече с Мортарионом согласился с тем, что его сын выполнил поставленную задачу. Но во взгляде Повелителя Человечества отражалась печаль. Жнец вряд ли понял, что конкретно не устроило отца, а Император в этот раз решил ничего не пояснять. Вместо этого он отправил на Галаспар Хоруса и Сангвиния для оценки ситуации.
Великий Ангел был опечален количеством жертв (ведь Орден всё-таки сражался даже после падения Протаркоса). Его удивило то, что Мортарион не попытался найти дипломатическое решение. Это спорный момент, ведь мы знаем, что Империум контактировал с Галаспаром до кампании, развёрнутой Жнецом, и Орден отказался присоединиться к Империуму, недвусмысленно обозначив свои намерения. Так что, вероятно, дипломатия всё же имела место, однако Бледный Король, изучив имеющуюся информацию, принял решение не тратить время на бесперспективные попытки договориться.
Что касается Хоруса, которого, напомню, Мортарион считал единственным близким человеком во всей галактике, то будущий Воитель идеально разыграл свои карты. Номинально он пожурил Бледного Короля, но сделал это так, что Мортарион ни в коей мере не обиделся. Интересно, что в момент встречи Жнец открыто демонстрирует свои чувства к брату и в то же время даёт удивительно прозорливую оценку его сущности. Вот только взгляд Бледного Короля затмевали братские узы и он не смог быть до конца объективен.
По правде говоря, Мортарион был рад встрече с Хорусом. Примарх XIV легиона шагнул навстречу братским объятьям. Впрочем, Жнец быстро покончил с ними, но не из-за какой-то враждебности, а потому что ему не нравился сам жест. Объятья были обещанием единства и уюта. То есть обещанием иллюзии. Это делало подобные ритуалы ложью. Он знал, что Хорус смотрит на вещи иначе. Но это не меняло сути. Хорус лгал, но только не Мортариону. Он лгал самому себе.
Конечно, Хорус лгал и ему, и вообще всем. Иначе он не стал бы Воителем. Но сегодня не об этом. А о том, что народ Галаспара получил свободу и пока не знал, что с ней делать, но итераторы уже спешили помочь галаспарцам найти своё место в Империуме. Причём эти люди были благодарны Бледному Королю, так что, очевидно, Согласие прошло без лишних трудностей.
С точки зрения Гвардии Смерти кампания прошла так, как должна была пройти. Они сокрушили могучего врага, выполнили приказ Императора, защитили людей и могли двигаться дальше с чувством выполненного долга. Хорусу и Сангвинию по большому счёту было плевать, а их мнение никак не повлияло на Мортариона. Но на него повлияло мнение отца, который будто специально дал Жнецу эту кампанию, заведомо зная, как именно он её проведёт, но почему-то ожидая совершенно другого результата.
Параллель с Барбарусом и Некаре напрашивается сама собой. Сам собой напрашивается тот факт, что из Императора получился удивительно плохой отец. Новелла Аннандейла, где описаны эти события, подводит нас к мысли, что Галаспар был очередной проверкой, которую Мортарион не прошёл. Вот только критерии успеха были известны лишь Императору и, на мой взгляд, эти критерии весьма неоднозначны.
Что касается Бледного Короля, мы можем не сомневаться – его ненависть к отцу после Галаспара только усилилась, став практически инстинктивной. А вот его преданность Хорусу укрепилась. Повелитель Человечества не мог об этом не знать, но ничего не сделал. Полагаю, как обычно, был слишком занят. Но, объективности ради отмечу, что у него действительно оставалось очень мало времени. Ведь мы уже не раз рассуждали о том, что отчасти он предвидел дальнейшие события. Вряд ли в той форме, в какой они явили себя, но Император не сомневался – Четвёрка готовит ответный ход. Поэтому он и спешил с Великим крестовым походом, с Паутиной.
Но Бледный Король этого не знал, ведь отец никому из сыновей не раскрывал своих истинных планов (кроме одного, но кто это был, мы не можем утверждать наверняка). Так или иначе, состояние Жнеца можно понять. Тем не менее, он не собирался нарушать клятвы, данные Императору на Барбарусе. Он оставался всецело лоялен, как минимум потому, что одной из величайших угроз человечеству являлось колдовство – единственное, что Мортарион ненавидел сильнее отца.
Это плавно подводит нас к Абсиртусу, но о нём мы поговорим на следующем стриме. Сегодняшний разговор я хочу закончить тем, что разорванная в клочья душа Четырнадцатого примарха оказалась не единственной проблемой.
Как я уже сказал, благодаря махинациям Тифона, на Галаспаре многие терранские офицеры погибли и были заменены на барбарусцев. Так как воины проявили себя умелыми командирами, Бледный Король решил оставить всё, как есть. В конце концов, такие легионеры как его друг Калас получили новые звания в бою и тут же доказали, что примарх не ошибся в них.
Опасность заключалась не в том, что среди командиров легиона внезапно стало больше выходцев с Барбурса, чем с Терры. Ведь у них никогда не было трений, Сумеречные Рейды и Гвардейцы Смерти сходу прониклись взаимным уважением, во многом потому, что следовали схожим доктринам. Кроме того, фактически у барбарусцев не было своих традиций, им просто некогда было думать о чём-то кроме выживания. Поэтому они легко восприняли культуру терранцев, а потом она органично трансформировались под дланью примарха, не спешившего что-то менять в механизме, который и без него отлично работал.
Изменения были скорее символические, хотя и весьма значимые. Например, со временем появился ритуал, когда Бледный Король после кампании выпивал ядовитый напиток вместе с отличившимся чемпионом. Но об этом мы тоже поговорим в другой раз. Тут я хочу ещё раз акцентировать ваше внимание на проблеме, которую с собой принесла перестановка в верхах легиона. Проблема, которая называлась Калас Тифон.
Калас, во-первых, носил порчу варпа в крови, хотя и не догадывался об этом. То есть он являлся непосредственным проводником воли Дедушки, который не оставлял попыток сломить Мортариона. Во-вторых, внезапно став сержантом и отличившись на Галаспаре, Тифон форсировал свою карьеру, которая очень быстро пошла в гору. Вскоре он уже будет советником Жнеца и, так как они вместе многое прошли, примарх станет прислушиваться к своему другу. И получается, что Нургл теперь будет шептать не только в разуме Мортариона, а ещё и устами его боевого товарища, которому примарх не видел причин не верить.
И ведь Бледный Король всё равно будет сопротивляться, он не уступит до последнего. Его Гвардия Смерти, его несокрушимые клинки, приведут к Согласию тысячи миров. Они спасут бессчетное множество жизней и будут доблестно нести знамя Великого крестового похода в будущее. Пусть сам Мортарион не верил в мечту отца, он сражался на благо Человечества, оставаясь глух к посулам Хаоса. Но, как показала Осада Терры и вообще вся Ересь Хоруса, к любой крепости можно подобрать ключ. Так и непримиримые борцы с колдовством, некогда известные как образцовый легион, однажды падут. Но даже тогда… Впрочем, об этом в следующий раз.
На сегодня все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!
