DAYMONRI: февраля 2022

Триумвират Льва: Корсвейн, Ольгин, Редлосс

Корсвейн

Мы ничего не знаем о юности Корсвейна, но нам известно, что с самого начала его возвышение курировал лично примарх, воина готовили для особой роли. Он был калибанцем, но не являлся членом Ордена. Корсвейн не сражался под руководством Льва в кампании по истреблению Великих Зверей, но одним из первых пришел в рекрутинговый центр, когда Император прибыл на Калибан.

Эль’Джонсон сразу обратил внимание на непоколебимую решимость Корсвейна, его врожденное благородство и очевидный талант к воинскому искусству. Примарх уже тогда понимал, что его интеграция с легионом будет иметь некоторые сложности. Еще больше сложностей возникнет, когда терранское ядро разбавит калибанская кровь. Ситуацию усугубляло множество фракций внутри легиона (Ордены и Воинства), которые Эль’Джонсон не намеревался упразднять. Напротив, он видел в них тактическую необходимость.

В этих условиях ему нужен был воин, который воплощал бы в себе рыцарский идеал, но при этом не являлся членом Ордена Ангеликасты и не был связан с примархом узами боевого братства. Корсвейн выглядел идеальным кандидатом. Лев намеренно не допускал его до членства ни в одном из Орденов или Крыльев. Корсвейна должны были уважать все без исключения и никаких оглядок на его принадлежность к какой-либо фракции.

Именно благодаря Льву Корсвейн получил свой легендарный клинок и броню. Меч, которым владел Корсвейн, ранее принадлежал Уриану Вендрейгу, который командовал Первым легионом задолго до открытия Калибана. Этот клинок отковали на Терре еще во времена Объединительных Войн, с ним Уриан прошел мясорубку первой Рангданской кампании.

По всей видимости, после гибели Вендрейга этот клинок хранил Алайош, который явно был терранцем по происхождению, потому что сражался в Первом до того, как нашли Льва. Алайош был прославленным воином, который пользовался в легионе абсолютным авторитетом. Кроме того, он был легендарным дуэлянтом, в бою его мог победить только Мерир Астелян. По приказу Льва Алайош был назначен наставником Корсвейна, и это довольно интересный момент. Ведь Лев не доверял терранцам, так что, похоже, Алайош стал исключением.

Так или иначе, Корсвейн многие годы обучался у Алайоша. Когда наставник осознал, что передал ученику все, что мог, он подарил будущему Сенешалю Льва клинок Уриана Вендрейга. Тогда Корсвейн уже стал лучшим мечником в легионе.

Что касается силовой брони Корсвейна, она называлась Доспех Леса, ее выковал лично Лев на Калибане из «лучшей терранской стали». Визуально Доспех Леса Корсвейна не отличался от обычной силовой брони. Характерной чертой в образе воина стала шкура некоего калибанского зверя. Мы ничего не знаем об этой истории, но когда в «Грозном оружии» Аарона Дэмбски-Боудена Севатар спрашивает Корсвейна о шкуре, тот отвечает:

Зверь, который никогда не умирает в моих снах.

Вероятно, победа над калибанским мутантом стала для Корсвейна значимым событием. Он явно получил трофей еще будучи смертным, более того – будучи ребенком. По крайне мере, в его грёзах с участием некоего зверя, которые приводятся и в «Грозном оружии» Дэмбски-Боудена и в «Мортисе» Джона Фрэнча, Корсвейн видит себя именно ребенком, вооруженным болтером и клинком.

Смею предположить, что это могло быть испытание перед принятием в легион. Да, к тому моменту, когда на Калибане развернули рекрутинговые центры, Великих Зверей на планете уже не было, но обычные мутанты никуда не делись. Так что Корвсейн вполне мог одолеть своего зверя в ходе подготовки к принятию в легион.

С другой стороны, сны воина говорят о мощном эмоциональном отпечатке, который оставили те события. Так что это вполне могло быть не испытание, а некая вынужденная мера в критической ситуации. Например, если зверь напал на дом Корсвейна, когда он был еще ребенком, и мальчику чудом удалось не только оставаться в живых, но и победить мутанта. Возможно это и стало причиной, по которой легион обратил на него внимание. Однако все это лишь гипотезы.

К сожалению, мы ничего не знаем о боевом пути Корсвейна вплоть до эпизода, когда Лютер в 970.М30 покинул Калибан, чтобы помочь Хорусу на Зарамунде. К этому моменту Корсвейн уже был приближенным Льва и прилетел на Зарамунд со своим отцом. После этого он участвовал в Битве за Диамат против Сынов Хоруса, а также в Трамасском крестовом походе. Ко времени кампании против Повелителей Ночи Корсвейн являлся Паладином Девятого Ордена (не путаем Ордены как тактические подразделения по «Принципия Белликоза» с Орденами Гекатонистики).

Во время Трамасской кампании Корсвейна уже начинали сравнивать с Ралдолоном и Сигизмундом. По указу примарха ему выдали Мантию Чемпиона. Эта ритуальная мантия закрывает символику Ордена на доспехе, указывая на то, что ее хозяин не служит какому-то конкретном подразделению, а лишь всему легиону как целому.

Что касается звания Паладина, так в Первом называли лучших фехтовальщиков, которые после интеграции Льва с легионом стали его почетным караулом. Не совсем понятно, как Паладины (их еще именовали Безупречными Клинками) соотносятся с Соратниками Эль’Джонсона, о которых я рассказывал на одном из предыдущих стримов. Как минимум, Корсвейн Соратником точно не являлся. А Паладином он, скорее всего, стал еще до Трамаса, на что может указывать его близость ко Льву во время событий на Зарамунде.

Традиционное вооружение Паладинов – боевые щиты и длинные силовые клинки. Вероятно, Корсвейн выделялся среди остальных Паладинов, ведь он никогда не описывался со щитом в руках. Кстати, Алайош тоже был Паладином.

Во время Трамасского крестового похода произошло событие, которое во многом определяет Корсвейна как личность. Это встреча Льва и Кёрза на Тсагуальсе, описанная в уже упомянутом рассказе «Грозное оружие» Аарона Дэмбски-Боудена. Каждый из примархов взял с собой двух лучших воинов. С Ночным Призраком пришли Севатар и Шенг, с Джонсоном – Корсвейн и Алайош. Этим четверым удалось немного побеседовать, и разговор вышел показательным.

На самом деле, разговаривали в основном Севатар и Корсвейн, немного Шенг, тогда как Алайош практически не говорил с Повелителями Ночи. Корсвейн же в этом эпизоде даже обменивается шутками с Севатаром и они задают друг другу довольно личные вопросы (Яго спрашивает про шкуру зверя на плечах Паладина, тот интересуется символизмом красных рукавиц). В действительности, общение Корсвейна и Севатариона похоже на разговор старых боевых братьев. Алайош тоже это отлично видит и возмущается тем, что Паладин «зубоскалит с этими негодяями».

Более того – оказывается, что Корсвейн знает нострамский. По словам Яго, он говорит с жутким акцентом, но хорошо понимает язык Повелителей Ночи и может формировать замысловатые речевые обороты. Позже Алайош подтверждает, что Корсвейн много времени провел в архивах, «изучая язык и обычаи убийц». Косвейн парирует фразой «познай своего врага». Дальше между Паладинами происходит короткий диалог:

– Что ты там сказал на их змеином языке?

– Я сказал, что знаю, как они совокупляются со свиньями.

– Безумие какое-то. Разве у них нет чести? Как они могут отвечать смехом на подобное оскорбление?

– Потому что они не рыцари. У них есть понятие чести, но оно отличается от нашего.

В этом эпизоде Корсвейн ведет себя гораздо мудрее, чем Алайош. В нем нет откровенной ненависти к нострамцам, несмотря на то, что они примкнули к Хорусу. Безусловно, он считает их врагами и при случае убьет. Но Паладин знает, что и врага можно уважать. На мой взгляд, такой враг как Яго Севатарион, действительно достоин уважения. Особенно учитывая, что фактически он тянул всю Трамасскую кампанию, в которой Темные Ангелы в лучшем случае не выигрывали.

Дальше Алайош отвлекает на себя Севатара и Шенга, позволяя Корсвейну придти на помощь Льву, которого Кёрз прижал к земле и душил. В этот момент Алайош четко понимает, что умрет, потому что Севатар – один из двадцати Астартес, кто может его одолеть в поединке. А тут еще Шенг, пусть не виртуозный воин, но все же воин. Алайош действительно погибает – Яго срубает ему голову. Но это дает Корсвейну достаточно времени, чтобы добежать до сражающихся примархов и вонзить меч в позвоночник Кёрза.

Корсвейн попытался задушить Ночного Призрака цепью, но тот отбросил Паладина. Дальше уже прибыло подкрепление с обеих сторон и примархов разняли. Хочу обратить внимание, что в этом фрагменте Корсвейн даже не размышляет о жертве Алайоша, своего друга, боевого брата и командира (Алайош был капитаном Ордена, в котором служил Корсвейн). Все его внимание сфокусировано на Льве. Он готов пожертвовать собой и кем угодно, чтобы спасти отца. Но ничего удивительного в этом нет, ведь Корсвейн был Паладином, личным гвардейцем примарха и воспитывался под его эгидой.

На Тсагуальсе Корсвейн доказал свою преданность, а его воинское мастерство было известно и раньше. Учитывая гибель Алайоша, было логично повысить Корсвейна до капитана, но Лев решил иначе. Он сделал Паладина своим Сенешалем, то есть первым советником, эту должность до Сароша занимал Лютер, потом место подле примарха пустовало. К моменту Битвы при Пердите (ориентировочно 009.М31) Корсвейн уже был Сенешалем, о чем говорится в новелле «Лев» Гэва Торпа. Вот описание Корсвейна к началу той кампании:

Первым вошел Корсвейн, Чемпион Девятого Ордена, недавно назначенный Сенешалем примарха. С его плеч на спину ниспадала белая шкура клыкастого калибанского зверя, из-под нее свисали полы белого стихаря с разрезом сзади, на груди одежду украшала вышитая эмблема крылатого меча. Шлем висел на поясе, широкое лицо и коротко остриженные белокурые волосы оставались открытыми.

Лев направился к Пердите, узнав, что там находится небольшой контингент Гвардии Смерти и Железных Рук. Пердита находилась вдалеке от Трамаса, однако Эль’Джонсон сам в прошлом привел эту систему к Согласию вместе с воинами Мортариона, поэтому он знал, что в системе есть тайные экспериментальные комплексы Механикум. Примарх не мог игнорировать эту ситуацию.

По пути к Пердите «Непобедимый Разум» атакуют демоны и библиарий Асмодей нарушает Никейский Эдик. Лев позволяет ему и еще двум библиариям использовать свои силы против порождений варпа. Именно тогда имел место спорный эпизод с убийством брата-искупителя Немиила. Корсвейн в тот момент с ужасом смотрит на примарха, но сразу берет себя в руки. Он участвует в обороне флагмана и здесь отмечу, что Сенешаль сражается болт-пистолетом и мечом. Во-первых, это говорит о том, что в плане вооружения он действительно отличался от других Паладинов. Во-вторых, неясно, что за меч у него в руках, потому что свой предыдущий клинок он оставил в спине Кёрза на Тсагуальсе (он его точно не подобрал, об этом прямо сказано в «Грозном оружии»).

К моменту прибытия Темных Ангелов за контроль над планетой сражалась Гвардия Смерти под руководством Каласа Тифона и 98-ая Клановая Рота Железных Рук, которыми руководил капитан Казалир Лоррамех. Эль’Джонсон приказывает прекратить бой, но не спешит доверять даже Железным Рукам, объясняя это тем, что доверие в столь темные времена непросто заслужить. В разрезе нашего разговора про Корсвейна кампания в системе Пердита подтверждает, что Сенешаль – великолепный воин и командир, но также эта кампания показывает еще кое-что.

При других Корсвейн никогда не спорил со Львом, но, оставшись с примархом наедине, не скрывал сомнений в приказах генетического отца. Лев же всегда разъяснял Сенешалю свои мотивы, ничего не утаивая от него. При этом во время одного из их диалогов, когда примарх спрашивает, кому предан Корсвейн, тот мгновенно отвечает:

Терре и делу Императора.

Разумеется, Лев обратил внимание, что Корсвейн не сказал о преданности примарху и легиону. Сенешаль добавил это только после наводящего вопроса Эль’Джонсона. Данный эпизод хорошо показывает, что Корсвейну тоже ведомы сомнения. Он может сомневаться в отце, не соглашаться с ним, но это никак не отразится на его верности. При этом Сенешаль абсолютно лоялен. Финал их диалога выглядит так:

– Есть и другие силы, для которых на первом месте – их примарх и легион, – объяснил Лев. – Если бы я велел тебе отказаться от любых попыток защитить Терру, что ты ответил бы?

– Пожалуйста, не шутите так, – Корсвейн покачал головой. – Мы не можем позволить Хорусу победить в этой войне.

– А кто тут говорит о Хорусе? – уточнил примарх. Он закрыл глаза и несколько мгновений тер лоб, а затем оглядел Корсвейна, оценивая его. – Это не твоя проблема, братец. Подготовь силы к нападению, а главное бремя пусть останется на моих плечах.

Для Корсвейна это оказалось слишком тонко и он не обратил внимания на подтекст. Но, учитывая слова Астеляна из «Ангелов Тьмы» насчет того, что Лев не торопился к Терре, ожидая, кто победит, его действия в системе Пердита выглядят, как минимум, двояко. Ведь он не атаковал флот Тифона, потому что понял, что тот действует без санкции Мортариона. И хотя Калас явно оставался предателем в глазах Льва, примарх Первого не торопился отдавать приказ об уничтожении врага. Корсвейну он сказал, что нужно понять, кому Тифон мог рассказать о Тухульхе. Но в действительности у Льва вполне могли быть более темные мотивы…

Так или иначе, Джонсон разбомбил Пердиту, а Тухульху оставил себе. Любопытно, что Калас Тифон, который своими действиями фактически привел Льва к артефакту, не планировал этого и лишь в финале осознал, что таков был изначальный план Тухульхи. Нургл благословил Каласа меткой, показав, что доволен действиями своего избранника. Все это косвенно подтверждает, что у Льва в этой войне действительно могли быть скрытые мотивации.

Что касается Корсвейна, после Пердиты Лев отдал ему половину флота (не половину всего флота Темных Ангелов, а половину тех сил, с которыми он прибыл к Пердите) и отправил в погоню за Каласом Тифоном, который начал разорять мирные планеты. Из «Ангелов Калибана» Торпа мы знаем, что Корсвейн длительное время гонялся за Каласом, командуя тридцатью тысячами Темных Ангелов. Их противостояние шло с переменным успехом.

В какой-то момент Корсвейн послал на Калибан транспортники под прикрытием боевого корабля «Копье Правды», которым командовал Белат. Цель Белата заключалась в том, чтобы привезти с Калибана пополнение, еще тридцать тысяч рекрутов. Это позволило бы Корсвейну с легкостью победить Тифона в прямом столкновении. Однако, как мы помним из «Падших Ангелов» Майка Ли, Белат был убит, а его корабли захвачены.

Но даже не дождавшись подкрепления, Корсвейн в Битве при Аргее сумел обхитрить Тифона и едва не разгромил его. Эти события описаны в книге «Лютер: Первый из Падших» Торпа. Там Лютер вспоминает, как прибыл на Зарамунд (снова) и встретил там сильно потрепанный флот Каласа. Он спрятал флот Гвардии Смерти от Корсвейна, который был удивлен тому, что Лютер нарушил приказ Льва и покинул Калибан. Так Лютер описывал нового Сенешаля:

Дисциплинированный, исполнительный и неукоснительно следующий последнему приказу Льва: атаковать врага везде, где только можно.

В момент их встречи на флагмане Корсвейна у Лютера был шанс поразить Сенешаля атамом, но он не стал этого делать. Подключив всю свою харизму и мастерство манипуляции, Лютер обхитрил Корсвейна, который, устав гоняться за Тифоном, решил двигаться к Терре.

Его решение казалось логичным, ведь с Пердиты к тому моменту прошли годы. Корсвейн не без оснований полагал, что война уже могла докатиться до Тронного мира. А если это так, Лев, несомненно, на Терре или на пути к ней, и там ему понадобятся все силы. Поэтому Корсвейн отбыл с Зарамунда, даже не проведя ремонт своих кораблей. Лютер пообещал, что сам приведет подкрепление с Калибана.

В «Мортисе» Джона Фрэнча говорится, что на подходе к Терре у Корсвейна было двадцать четыре корабля и десять тысяч легионеров, включая подкрепление, полученное им на Зарамунде. Очевидно, под подкреплением подразумеваются воины, которых Лютер был вынужден отдать Корсвейну в подтверждение открытости своих намерений. Например, он отдал своего библиария и варп-провидца Вассаго.

Получается, что если у Корсвейна осталось лишь десять тысяч с учетом воинов, полученных от Лютера, то в противостоянии с Тифоном погибли две трети легионеров, которых Лев передал своему Сенешалю после Пердиты со словами «Я доверяю тебе. Не подведи меня».

Так или иначе, когда флот Корсвейна вошел в Солнечную систему, его встретила боевая группа адмирала Су-Кассен, которая пряталась в тени колец Сатурна. Су-Кассен полагала, что корабли Сенешаля – лишь авангард, и была разочарована, когда узнала, что никто не следует за Корсвейном. Он и сам был разочарован, полагая, что когда прибудет на Терру, то обязательно встретит здесь отца.

Группу кораблей, которым удалось пережить «Солнечную войну», возглавляла «Фаланга». Они выполняли прямой приказ Дорна, скрывать от вражеских радаров в радиационном и магнитном полях Сатурна. Их задачей было ждать прибытия Льва, Жиллимана и Русса, по необходимости защитить прибывшие корабли и помочь им пробиться к Терре. Поэтому когда Корсвейн предложил двигаться к Тронному миру, Халбракт, лорд-кастелян Второй сферы, на тот момент командовавший «Фалангой», отказал. Су-Кассен тоже не могла нарушить приказ, но придумала, как помочь Корсвейну доставить десять тысяч его воинов на Терру.

Здесь нужно отметить, что у Сенешаля была вполне конкретная цель. К этому моменту Астрономикон не озарял своим светом варп, и никто не знал, в чем причина. Соответственно, для флотов Льва, Жиллимана и Русса Гибельный шторм был не единственной проблемой. Их навигаторы просто не видели Терру. У Корсвейна не имелось точных данных о происходящем на Терре, но было очевидно, что Императорский Дворец еще держится. А десять тысяч воинов Первого легиона – сила достаточная, чтобы изменить исход любой битвы. Поэтому Сенешаль принял решение любыми средствами пробиться к Астрономикону и попытаться снова зажечь его.

Предложение Су-Кассен заключалось в том, чтобы для доставки воинов Корсвейна на Терру использовать «Император Сомниум». «Император Сомниум» когда-то был флагманом Повелителя Человечества. Колоссальный корабль мог управляться только сервиторами и содержал в своем чреве уникальные технологии, которые позволили ему скрываться от вражеских сканеров, пока он не приблизился к планете почти в упор. Помимо Темных Ангелов на борту корабля находился некоторый контингент Кустодиев, причем их командир Ихохет отказался покидать «Император Сомниум», приняв решение погибнуть вместе с ним.

Прежде, чем я перейду к финальному эпизоду этой истории, напомню, что среди воинов, которых Лютер отдал Корсвейну, был Вассаго. И еще было множество других, кто поддерживал взгляды опального Магистра. Разумеется, у них имелись свои цели. Им надлежало убить Корсвейна, переманить на свою сторону столько воинов, сколько получится, и забрать их корабли. Однако Вассаго, который возглавлял предателей, начал сомневаться в том, что это необходимо. Он пытался повлиять на Корсвейна и увести его прочь. Вот фрагмент их диалога:

– Лорд, исход битвы решен. Силы Магистра войны многочисленнее. Они победят. Спасение не идет. Мы – все, что есть. На Терре нас ждет смерть.

– Лучше позволить этому закончится? – спросил Корсвейн.

– Лучше сохранить то, что можем, – сказал Вассаго. – Эта война не закончится. Звезды будут гореть и дальше. У нас есть определенные силы, возможно, с нашими союзниками больше. Сил достаточно, чтобы защитить то, что у нас есть, чтобы начать заново.

– Без Империума, без Императора.

– С тем, что останется.

Корсвейн стиснул зубы.

– Твои слова могут быть признанием в предательстве.

Обратите внимание, что в Корсвейне снова говорит не преданность Льву, а преданность Империуму и его Повелителю. Позже, когда другие воины Лютера встретят Вассаго, он скажет, что не намерен убивать Сенешаля. Вот пара строк из их диалога:

– Корсвейн – великий лорд, а его план столь же блестящий, сколь опасный. Он может сработать.

– Ты восхищаешься им…

– А ты нет? Он – несравненный воин, преданный, безжалостный и искусный. И к тому же благородный. Что из этого не вызывает восхищения у сына Калибана?

То есть даже многие калибанцы, примкнувшие к Лютеру, продолжали уважать Корсвейна. В этот момент еще трудно сказать, действительно ли Вассаго проникся к Сенешалю или он вел двойную игру. Возможно, он понял, что Корсвейн предан Империуму гораздо больше, чем своему отцу, и это вселило в библиария надежду на то, что его можно переманить. Все сомнения развеются чуть позже.

Теперь вернемся к «Император Сомниум», который внезапно появился на радарах флота предателей. Несколько минут командующие были шокированы и ничего не предпринимали, ведь все знали, что это за корабль. Когда известие дошло до Хоруса, он приказал уничтожить «Император Сомниум» и на древний левиафан обрушился настоящий ад. Он атаковал в ответ, уничтожая одним залпом пушки «Нова» десятки судов предателей.

В этот момент флагман Корсвейна «Сошествие гнева» запустил двигатели и вырвался из гравитационной тени «Император Сомниум». Флагман уже почти достиг орбиты, когда его тоже атаковали. Корсвейн приказал выпустить десантные капсулы и штурмовые корабли, которые «Сошествие гнева» прикрыл своим корпусом. Так в небе над Террой погибли два легендарных корабля, но их жертва позволила десяти тысячам Темных Ангелов высадиться на Полой горе.

Полая гора оказалась захвачена предателями, но сопротивление было минимальным. В моменты высадки Вассаго спас Корсвейна и это разрешило для него (и для читателя) все вопросы о лояльности. В дальнейшем Вассаго еще дважды спасет Сенешаля, в третий раз – во время его битвы с Князем Гибельного шторма Вассукеллой, которого также звали Хор отверженных и Песнь бесконечного восторга. Вассукелла был изгнан, а Полая гора очищена от присутствия демонов. Корсвейн обратился к Вассаго с вопросом, можно ли снова зажечь Астрономикон, и библиарий ответил, что надежда есть.

После этого с Корсвейном связался Рогал Дорн и на этом арка Сенешаля в «Мортисе» завершается. Пока мы не знаем, удастся ли Вассаго снова активировать маяк, потому что в финале романа к нему приходят Падшие, которые не разделяют его взглядов. Вассаго к этому моменту осознал, что связь с варпом – гибельный путь, и он не хотел такого будущего для своего легиона. Но оказалось, что среди Падших, которые пришли вместе с ним на Терру, уже есть практикующие колдуны. Этот сюжет обрывается эпизодом, когда Падшие нападают на Вассаго.

Пока «Осада Терры» не дописана, мы не знаем, что произошло с Корсвейном дальше. «Хранитель Ключей» и «Лютер: Первый из Падших» Торпа однозначно говорят нам, что Сенешаль вернулся на Калибан в составе флота Льва. Очевидно, что он пережил Осаду и встретился на Терре с Эль’Джонсоном, который прибыл слишком поздно.

Корсвейн был одним из первых воинов, ступивших на землю родного мира во время Битвы за Калибан. Возможно, он даже координировал атаку. Вот как один из Падших описывает Сенешаля:

Но затем мы увидели, кто возглавляет врага, и поняли, что отступать Гадрию уже слишком поздно. Архипредатель, некогда благороднейший из нас, тот, кто должен был стоять по правую руку нашего повелителя. Славный сын Калибана, а ныне подхалим отбросов Терры. Паладин, Безупречный Клинок, Владыка Гончих... Ужасающий Корсвейн...

Он приближался к нам в своей звериной мантии, сжимая в руках огромный меч, чья кромка истекала белым огнем. Откуда он взял этот меч, кому он был обязан таким подарком, кто осмелится сказать? Гадрий знал, что лучше нападать, чем ждать.

– За Калибан! – выкрикнул он, и бросился на Безупречного Клинка и его охрану.

Корсвейн был там в одно мгновение. Его меч взметнулся вверх и встретился с опускающимися клинками Гадрия. Звон от их столкновения эхом долетел до нас, и мы поняли, что Гадрий нанес свой последний удар.

Он закричал от боли.

Корсвейн сместился так быстро, я никогда не видел более стремительного воина. Даже обремененный своей броней, он мгновенно увернулся от Гадрия. Его меч одним ударом рассек нашего товарища от живота до затылка.

Это всегда было частью плана – покинуть станцию. Но я свободно признаю, что мы предпочли бежать, увидев Корсвейна, смотрящего на нас в тот момент, так как остаться там значило умереть.

В своем сольнике Лютер, рассказывая Магистру Мордерану о Сайфере, произносит следующую фразу:

Я не помню, чтобы видел его смерть, но это не значит, что ее не случилось. Я смутно припоминаю, как слышал, будто Корсвейн загнал его в угол. Если это правда, то вряд ли Сайфер ушел живым…

Очевидно, Лютер имеет виду Сайфера-Захариила. С одной стороны, он справедливо предполагает, что из схватки между Захариилом и Корсвейном вероятнее всего победителем выйдет Сенешаль. Однако Лютер не знал о том, что Захариил извращен Уроборосом и получил от него невиданную силу. Поэтому, хотя в целом я склоняюсь к тому, что Корсвейн действительно убил Захариила, у того все же были шансы остаться в живых. Особенно если учесть, что Захариил – Вечный (подробнее об этой версии – в стриме про Сайфера).

Любопытно, что в «Непрощенном» Торпа Лютер говорит Азраилу:

Мой Лорд Сайфер? Он мертв. Убит от руки Владыки Гончих, который носил клинок моего повелителя.

Здесь он подтверждает свой собственный тезис, высказанный другому Магистру. Но куда интереснее фраза «клинок моего повелителя». Можно было бы предположить, что Лютер имеет ввиду Львиный Меч, однако в «Крыле Ворона» Торпа сказано, что в М41 у Ордена Темных Ангелов есть реликвия, называемая Меч Корсвейна. В романе дублируются сведения из девятого тома «Ереси Хоруса» о том, что этот клинок – тот самый, который принадлежал Уриану Вендрейгу и был подарен Корсвейну Алайошем.

Непонятно, как это возможно, ведь Алайош погиб на Тсагуальсе и после этого он уже никак не мог передать клинок Корсвейну. Значит, он отдал его раньше. Но в «Грозном оружии» прямо говорится, что Корсвейн оставил этот клинок в спине Конрада Кёрза и больше его не видел. То есть это либо фактологическая ошибка, либо волею судьбы легендарный меч вернулся к своему хозяину. Потому что в «Крыле Ворона» указано, что Сенешаль бился на Калибане именно этим мечом (Мечом Корсвейна).

В М41 этот меч по традиции передается лучшему фехтовальщику из Черных Рыцарей. Черные Рыцари – элита Крыла Ворона, только они в своем подразделении знают о существовании Сайфера и поклялись найти его. На данный момент клинком владеет Сабраэль.

Также в игре «Космический скиталец: Крыло Смерти», которая, насколько мне известно, считается каноничной, присутствует реликвия под названием «Потерянная Булава Корсвейна». В ее описании указано, что прославленный Паладин какое-то время владел этой булавой, что несколько удивляет. Ведь Сенешаль всегда позиционировался как мечник и ни разу в книгах он не держит в руках булаву.

Ольгин

Относительно происхождения Ольгина у нас есть серьезный конфликт источников. В «Ангелах Калибана» Гэва Торпа сказано, что он родился в регионе Виндмир на Калибане. В «Крыле Ужаса» калибанское происхождение Ольгина подтверждается в разговоре между ним, Редлоссом и Львом. Фарит в этом эпизоде говорит, что когда Лев штурмовал твердыню Ордена Люпуса, Ольгину было около восьми лет. Ольгин уточняет, что ему было семь.

Более того, по тексту «Крыла Ужаса» очевидно, что эти двое знали друг друга еще на Калибане и весь боевой путь прошли вместе. Там же упоминается, что Ольгин воспитывался Магистром Ремиилом (тот самый воин, который занимался обучением молодых Рыцарей в Ордене и должен был стать новым Сайфером, когда Льва сделали Гроссмейстером).

Однако в девятом томе «Ереси Хоруса» сказано, что Ольгин по происхождению терранец и прошел все три Рангданские кампании. Там же указано, что он всегда действовал решительно и непоколебимо, но с приходом Льва стал более замкнутым и лишь осознание масштабов предательства во время Ереси Хоруса вернуло в поведение Ольгина его природную ярость. Я уже неоднократно упоминал, что у последних книг из серии «Ересь Хоруса» от Forge World встречается все больше разночтений с оригинальной художественной серией.

Кроме того, такие произведения как «По зову Льва» и «Ангелы Тьмы» четко дают понять, что Лев действительно не доверял терранцам в своем легионе, поэтому маловероятно, что он позволил бы Ольгину возвыситься (Алайоша как исключения более чем достаточно). Хотя в «Крыле Ужаса» во время своего последнего разговора с примархом Ольгин упоминает Астеляна и Израфаила, говоря, что Льву стоит вернуть их в легион (они были в разное время сосланы на Калибан). Оба – Астелян и Израфаил – были терранцами-ветеранами. В итоге, мы не можем точно определить, какой из источников более вероятный и приоритетный.

Ни в коей мере не преуменьшая заслуги Корсвейна, на мой взгляд, Ольгин куда более колоритный персонаж. Суровый, даже безжалостный, воин с незыблемыми принципами, и все же, как и Корсвейн, не чуждый сомнений. Мы не знаем, в какой момент он был назначен на должность избранного лейтенанта Крыла Смерти. Напомню, что это Крыло сформировалось из остатков Воинства Корон. В задачи Воинства входил прорыв линии фронта и устранение вражеских командующих. В этом Воинстве служили лучшие поединщики легиона, которые бросали вызов чемпионам противника.

Крыло Смерти сохранило специализацию прорывников, но также выполняло при Льве другие роли. Эти воины задействовались в спецоперациях, служили почетным караулом примарха и в целом считались пехотной элитой. В «Крыле Ужаса» это подтверждается их описанием – среди бойцов Ольгина почти все были буквально седыми ветеранами.

Ольгин появляется в «Забытой Империи» Дэна Абнетта, где он уже командует Крылом Смерти. Воин участвует в организации охоты на Конрада Кёрза и даже сталкивается с ним лично. Слово «сразился» едва ли здесь уместно, ибо Ночной Призрак парой ударов чуть не убил Ольгина. Он выжил лишь чудом и продолжил координировать действия Темных Ангелов.

Однако события «Забытой Империи» показали нам и другого Ольгина – выдающегося дипломата и оратора. То, что он воодушевлял своих воинов и поднимал их боевой дух патетичными фразами, – лишь одна сторона медали. Ольгин работал вместе с Фратом Августоном, Магистром Первого ордена Ультрамаринов. В частности, он писал речи для Августона, призванные скрыть бесчинства Кёрза за ширмой совместных учений, проводимых Первым и Тринадцатым легионами. «Стоит его поблагодарить», – сказал по этому поводу Жиллиман.

В дальнейшем Ольгин участвует в Битве за Зепат против Несущих Слово и Пожирателей Миров как один из старших офицеров наряду с Редлоссом и Стением. После возвращения на Макрагг, когда Льву позволили провести кампанию в Иллирии, Джонсон намеренно оставил с Жиллиманом Ольгина, чтобы дипломатические способности Несущего Смерть помогли рассеять сомнения Робаута.

После того, как вскрылась правда о том, что Лев подверг Иллирию бомбардировке, нарушив приказ Сангвиния, Жиллиман сломал его меч. Эль’Джонсон отдал осколки Ольгину, сказав «позаботься об этом». Примарх полагал, что Несущий Смерть просто выбросит негодное оружие, однако Ольгин пообещал его восстановить. Не совсем понятно, когда именно он это сделал, учитывая события «Крыла Ужаса», но когда Лев прибыл на Терру после Осады, Львиный меч был цел и при нем.

Затем Ольгин участвовал в Битве при Пирране и во Второй Битве за Давин. Это уже сюжет «Гибельного шторма» Аннандэйла и там Несущему Смерть практически не уделяется внимания. Куда интереснее «Крыло Ужаса» Дэвида Гаймера. Новелла хоть и небольшая, но именно она раскрывает нам Ольгина. Ее сюжет повествует о том, чем Темные Ангелы под руководством Льва занимались после прорыва через Гибельный шторм, пока Сангвиний и Жиллиман двигались к Терре.

На мой взгляд, произведение великолепное и обязательно к прочтению, даже если фанатом Темных Ангелов вы не являетесь. Буквально пара слов о сюжете, чтобы обрисовать позицию Ольгина. Несущий Смерть полагал, что Эль’Джонсон отправится к Терре, как и его братья. Но вместо этого Лев принял решение жечь галактику, причем буквально. Он пускал в ход все, включая циклонные торпеды, уничтожая родные миры примархов-предателей, их рекрутинговые планеты, подконтрольные им миры-кузни.

В какой-то момент Ольгин понял, что Первый свернул не на ту дорожку. Он пытался выйти на личный разговор с примархом, но попросту не смог найти его. К тому моменту из высшего офицерского состава (то есть из командиров Крыльев Гексаграмматона) в живых оставались только двое – Ольгин и Редлосс, поэтому командиров других четырех крыльев выбирали они вдвоем, а их собственные голоса в любом случае являлись решающими.

Ольгин инициировал сбор командиров Гексаграмматона без примарха. Не потому что хотел проигнорировать Льва, а потому что Лев игнорировал их всех. Несущий Смерть не просто сомневался в тот момент. Он был абсолютно уверен, что легион занимается не тем, чем должен. Он считал, что Темным Ангелам необходимо двигаться к Терре, чтобы помочь в обороне Тронного мира. Редлосс и другие офицеры просто выполняли приказ, но Ольгин так не мог. Вот фрагмент его диалога с Фаритом:

– Лев выбрал курс не на Терру, – сказал Редлосс. – Пришло время тебе принять это.

Ольгин минуту молчал.

– Честь от меня требует обратного, – наконец ответил он.

Тут можно теоретизировать насчет того, о какой чести говорит Ольгин. Ведь, как и все Темные Ангелы, он присягнул на верность Эль’Джонсону и обязался исполнять его приказы. Но, похоже, кое-что сближает Ольгина и Корсвейна. Вот момент, когда воины Несущего Смерть идут в следующий бой:

– Лев и Калибан, – прошептал Кастаил, не отрывая глаз от перекрестия меча.

– За Императора, – сказал Ольгин.

Эта фраза не оставляет сомнений. Как и Корсвейн, Ольгин ставил клятву Императору выше клятвы Льву. Он сражался не за своего отца, а за Империум Человечества. Поэтому для него оборона Терры была приоритетной задачей и он не мог понять, почему Эль’Джонсон поступает иначе (~~возможно, потому что Астелян был прав, м?~~).

Тем не менее, Ольгин выполняет один приказ примарха за другим, и даже отмахивается от Смотрящих-во-Тьме, которые настойчиво добиваются внимания Несущего Смерть, предупреждая его об Уроборосе (о котором Ольгин ничего не знает, поэтому не понимает предупреждения).

Чаша терпения Ольгина переполняется на мире-кузнице Тагрия, где Лев обманывает лояльный контингент Механикум, попросту разграбив их мир (предварительно очистив его от предательского контингента, но это не меняет сути). Примарху нужны были лишь запасы циклонных торпед и другого оружия, чтобы продолжить свою карательную миссию. Механикум во главе с магосом-прайм Эйронимаксом Велтаром были лояльны. Ольгин сам убедился в этом, сражаясь рядом с техножрецами и даже защищая их буквально собственным телом.

После битвы Ольгин в который раз озвучил свою просьбу о возвращении на Терру, от корой Лев отмахнулся. И тут нужно признать – во всех подобных эпизодах примарх ведет себя раздражено, но на удивление терпеливо. Редлосс даже в какой-то момент почти уверен, что Лев сейчас убьет Несущего Смерть. Но похоже, Джонсон высоко ценил Ольгина, раз прощал ему многое. И я обратил внимание на еще один момент – к Корсвейну и Редлоссу примарх всегда обращался «маленький брат» или «братец», тогда как его обращение к Ольгину – «сын мой». Это отлично показывает нам концептуальное различие между положением Корсвейна и Ольгина в легионе.

Корсвейн был Паладином во всех смыслах, как я уже сказал – рыцарь без страха и упрека. Он служил цементом, объединяющим легион, был его стержнем, но не духом. Духом Первого был Ольгин. С его внутренней яростью, исполнительностью, даже некоторой жестокостью. Он готов был уничтожать все на своем пути, но лишь при условии, что понимает, зачем это делает. В данном случае он не понимал. И когда Лев спросил его, как долго Ольгин собирается доставать его одним и тем же вопросом, Несущий Смерть ответил:

– Сейчас и каждый день, пока мне не удастся убедить вас. Я буду молить об этом. Мне это нужно. Нам это нужно. Вызовите Корсвейна. Вернемся на Калибан, чтобы примириться с Астеляном, Израфаилом и Лютером. – Лев напрягся от упоминания последнего имени, но Ольгин из-за опущенной головы не заметил этого и продолжил. – Затем ударим по Терре всем легионом. Разве вы не видите, что эта война сделала с нами? Вы можете спасти наш легион. А вместе мы можем спасти Терру.

На мой взгляд, Ольгин во многом прав. Он не отступает даже когда Лев говорит ему, что Астрономикон погас. При этом Несущего Смерть откровенно шокировал тот факт, что Эль’Джонсон до сих пор использует Тухульху. Ведь после Трамаса примарх поклялся ему и Редлоссу, что больше не будет применять ксеносскую технологию, которую никто из них не может постичь. Но Лев легко нарушил клятву, скрыв Тухульху от собственных воинов, потому что использовать это существо-устройство было выгодно.

В финале «Крыла Ужаса» Лев в очередной раз отказывает Ольгину с его предложением вернуться на Терру (хотя бы с помощью Тухульхи) и все офицеры, даже Редлосс, поддерживают примарха. Вот заключительные строки этого эпизода:

– Ты хочешь пойти против меня, Ол?

Ольгин покачал головой и отступил, но он отверг не вызов, а самого примарха.

– Если бы только Император предупредил нас. Если бы только вы уладили ваши разногласия с Лютером на Сароше как мужчины, вместо того, чтобы изгнать вашего самого верного рыцаря и запретить произносить его имя. Сколько из этих кошмаров можно было избежать, если бы среди нас нашелся хоть один, кто сказал бы другому правду?

После этих слов Несущий Смерть развернулся и вышел.

Он не оглянулся.

Учитывая, что Ольгин больше не упоминается ни в одном произведении, он, похоже, ушел из легиона вообще. Если только не брать в расчет мою версию о том, что он может быть Сайфером из таймлайна 40к (подробнее – в уже упомянутом стриме про Сайфера).

Так или иначе, с последними словами Ольгина трудно не согласиться. Правда, вовремя озвученная и вовремя услышанная, многое изменила бы для галактики и человечества. Она многое изменила бы для Льва и Темных Ангелов. Вряд ли Ольгин был единственным, кто понял это. Но он оказался единственным, кому хватило мужества отвергнуть Эль’Джонсона из-за его лицемерия и спеси.

В заключение истории Ольгина упомяну пару реликвий, которыми он владел. Первая реликвия – Эгида Несущего Смерть, уникальный терминаторский доспех, созданный под личным контролем Льва с использованием запрещенных технологий из арсенала Темных Ангелов. Эгида давала Ольгину колоссальную выживаемость, доспех обладал усиленным бронированием и за счет неких таинственных систем существенно ускорял и без того невероятную регенерацию транс-человеческого тела.

Вторая реликвия Ольгина – Виридианский клинок. Этот меч был создан на Калибане из зеленоватого металла, который имперские ученые не смогли идентифицировать. Он никогда не тупился, обладал длиной 1 метр 83 сантиметра и не имел выраженного острия (то есть был скруглен), поэтому напоминал скорее мясницкий нож, чем боевой меч. В легионе его называли клинком палача. Согласно легендам, его использовали Рыцари Калибана для убийства Великих Зверей, хотя довольно сложно представить, чтобы обычный человек мог применять в бою оружие такого размера.

Фарит Редлосс

Фарит родился на Калибане, в регионе Виндмир. То есть там же, где и Ольгин (согласно «Ангелам Калибана»), что объясняет их давнюю дружбу. Однако насчет происхождения Редлосса в доступных источниках нет разночтений. Когда ему было восемь лет, его родной город разорил Великий Зверь. Семья Фарита погибла, выжил он и еще несколько человек – все они были обязаны жизнью Рыцарям Льва. После тех событий Редлосс поклялся, что вернет долг Ордену, вступив в его ряды. Однако он был еще слишком молод для этого.

Спустя два года, когда Фариту исполнилось десять, Лев истребил Рыцарей Люпуса и приступил к зачистке Северной Чащи. По воспоминаниям Редлосса, его тогда охватил ужас от осознания того, что он просто не успеет присоединиться к величайшей военной кампании в мире. Однако вскоре прибыл Император и Фарит оказался в числе первых мальчишек, которые сумел пройти испытания и получить право на генетическое вознесение.

С первых лет в легионе Фарит проявил себя как яростный и несгибаемый боец, способный достигать победы любой ценой. Он никогда не считался с сопутствующим ущербом, поэтому был назначен в отряд Разрушителей. Напомню, что хотя Разрушители в легионах Астартес считались элитой и формировались из ветеранов линейной пехоты, немногие командиры вообще позволяли им выходить на поле боя. Дело в том, что Разрушители специализировались на использовании самого смертоносного вооружения.

В качестве примера можно привести ракетные установки с радиационными зарядами, волкитные серпенты, фосфексные бомбы, радиационные гранаты. Лично Фарит в этом плане отдавал предпочтение как раз гранатам, он всегда носил с собой полный набор – фраг-, крак-, рад- и фосфексные гранаты, а также мельта-заряды. Однако помимо абсолютной тяги к разрушению Редлосс являлся расчетливым, умным и умелым воином. Мы точно не знаем, в какой момент началось его возвышение в легионе. Однако нам известно, что на должность избранного лейтенанта Крыла Ужаса его рекомендовал предшествующий избранный лейтенант и к моменту Ереси Фарит уже являлся Несущим Ужас, то есть был командиром Крыла.

Крыло Ужаса считалось самой жуткой и разрушительной фракцией Гексаграмматона. Эти воины специализировались на ксеноцидах, массовых чистках, карательных миссиях, экстерминатусах планет и даже целых систем. Их вызывали, когда от врага нельзя было оставлять даже воспоминаний. Члены Крыла Ужаса были умелыми, но мрачными воинами. Зачастую другие относились к ним с опаской, так как эти бойцы использовали террор и анархию в качестве оружия так же легко, как и вортексные боеголовки.

Крыло Ужаса стало наследником Воинства Кости, практически полностью набранного в Скандии на Терре. Скандийские традиции сохранялись в Крыле даже после того, как большую его часть составляли уже калибанцы, а не терранцы. Почти все Разрушители Первого легиона входили в Крыло Ужаса, также в это подразделение был включен особый отряд терминаторов, который носил кодовое имя Науфрагия. Они отличались от других терминаторов тем, что были вооружены плазменными и фосфексными пушками.

Вообще, слова «Редлосс» и «фосфекс» очень часто встречаются вместе. И тут мы вправе назвать Фарита в некоторой степени одержимым маньяком, причем этому есть масса подтверждений, которые я упомяну ниже.

Редлосс участвовал во всех кампаниях Темных Ангелов с момента прибытия на Макрагг, его послужной список до этого момента нам неизвестен. Вместе с другими воинами Льва он выслеживал Конрада Кёрза на родном мире Жиллимана, затем путешествовал со своим отцом по Ультрамару. В следующий раз мы встречаем его на Зепате, где Крыло Ужаса разворачивается для уничтожения цитадели предателей. Вот пара строк из диалога Ксависа и Фарита в момент, когда Крыло Ужаса прибывает к цитадели:

– Не слишком увлекайся, – сказал командир Двадцатого ордена. – Может, цитадель нам еще понадобится.

– Раньше надо было думать, брат-паладин, – отозвался Редлосс.

После очередного возвращения на Макрагг Лев именно Фариту поручил кампанию в Иллирии. Более того – весь план принадлежал Редлоссу. Это он придумал начинить управляемые тараны типа «Цест» радиационными бомбами и контейнерами с фосфексом, а в десантные капсулы поместить те же рад-бомбы и залить их прометием.

Этот эпизод наглядно показывает, что в плане организации техничного алгоритмического разрушения Фарит Редлосс действительно был хорош, обнаруживая великолепные стратегические таланты. И тут есть один показательный момент. Когда Эль’Джонсон уточняет, можно ли будет жить в Иллирии после этих бомбардировок, следует ответ Редлосса:

– В результате фосфексного и радиационного заражения центральная Иллирия станет полностью необитаемой на срок от шести до восьми столетий, – Фарит говорил бесстрастно, но сама мысль о подобных разрушениях приятно волновала его.

А вот эпизод с Тагрии из «Крыла Ужаса»:

Фарит Редлосс ощутил порочное удовольствие, глядя, как горят комплексы.

Как я уже сказал, таких моментов довольно много, когда мы действительно видим в Несущем Ужас явную жилку маньяка. Впрочем, других в Разрушители не набирали, по крайней мере не в Первом легионе. Оборотной стороной этой ситуации стал безжалостный прагматизм. Например, Лев верно указал Фариту, что его десантные капсулы, превращенные в бомбы, будет легко идентифицировать по траектории движения. На это Редлосс ответил:

В Крыле Ужаса несколько десятков тяжелораненых братьев, которые с радостью послужат легиону в последний раз.

Он говорит это совершенно бесстрастно. Если не учитывать тот факт, что его предложение является прямым нарушением приказа Императора Сангвиния, Фарит предлагает максимально эффективное решение, оценивая каждый свой шаг лишь с точки зрения сугубой практичности. Повторюсь, Редлосс отличный стратег. Например, он в самом начале говорил Льву насчет Иллирии:

Чем жестче мы атакуем, тем сильнее будет сопротивление.

Именно поэтому наиболее рациональным выходом стала полная изоляция региона и его оперативная зачистка, в том числе – с орбиты фосфексом, чтобы минимизировать потери среди воинов и максимизировать вероятность уничтожения Кёрза. План Фарита сработал.

В дальнейшем, после того, как Империум Секундус перестал существовать и трио примархов отправилось через Гибельный шторм, Редлосс принимал участие во всех кампаниях в качестве одного из старших командиров, включая Битву при Пирране и Вторую Битву за Давин.

Как я уже сказал выше, кроме Редлосса и Ольгина другие командиры Крыльев Гексаграмматона не пережили это путешествие. Впоследствии именно Несущий Ужас и Несущий Смерть подобрали воинов на вакантные должности.

Дальше следует сюжет «Крыла Ужаса», где Редлоссу отводится немногим меньше места, чем Ольгину. К нему тоже приходят Смотрящие-во-Тьме, причем даже чаще. Они стараются повлиять как на самого Фарита, так и на Ольгина через него, потому что знают о сильных братских узах между ними. В этой новелле есть пара любопытных замечаний, отлично дополняющих образ Фарита. Например:

Пустотная битва почти закончилась, но не стихла. Смертный человек, даже опытный флотский офицер мог проигнорировать вибрации, приняв их за отдачу с артиллерийских палуб или легкое инерционное напряжение при коррекции курса, но Редлосс обладал превосходным пониманием принципов действия всех видов оружия.

Не просто Разрушитель, но прирожденный инженер, постигающий самую суть механизмов войны. При этом Редлосс куда более исполнительный, чем Ольгин. В том смысле, что он не сомневается в приказах Льва, который решил не идти на Терру, а уничтожать миры предателей. Возможно, причина заключалась в том, что Эль’Джонсон регулярно позволял Фариту давать волю своей жажде разрушения. Вот любопытные рассуждения самого Несущего Ужас:

Он залил бы фосфексом Галактику, даже сам Тронный мир, только бы не позволить, чтобы подобная беда выпала Калибану. Сам Лев не доверил его защиту никому иному, кроме как своему заместителю и приемному отцу. Неужели Гвардия Смерти и Дети Императора так далеко зашли, что более не испытывали никакой привязанности к породившим их мирам?

Во-первых, здесь мы видим исключительную привязанность к Калибану. И в этом Фарит уже кардинально отличается от Ольгина и Корсвейна, для который Тронный мир всегда стоял на первом месте. Во-вторых, Редлосс принципиально иначе смотрит на «ссылку» Лютера. Выше я привел цитату, как эту ситуацию воспринимает Ольгин, а он в ней видит именно ссылку.

Для Фарита, который во главу угла ставит благополучие Калибана, все наоборот – для него это почетное назначение, которое говорит о доверии. И с его позиции, с позиции Разрушителя, который не особенно задумывается о внутренней политики легиона, он вполне прав. Но это не значит, что он был бесчувственным и недалеким. Фарит ощущал и понимал достаточно. Вот пример из «Крыла Ужаса»:

Он часто думал об этом мире, всегда видел его во снах и хотя знал, что вырубленные леса и огромные аркологии будут мало похожи на планету, которую он помнил в своей юности, все же жаждал ее увидеть снова.

Это были темные годы для I легиона, разбросанного войной на просторах Галактики. Почетная плата кровью и почвой, которая легко давалась другим лоялистским легионам, была не для них.

Нет.

Плата с I легиона была большей. Единство. Идентичность. Вот, что мало-помалу отдавали Темные Ангелы войне Хоруса. Редлосс был с Калибана. Временами казалось, что Лев думал так же, но каждый раз что-то происходило, какой-нибудь безотлагательный кризис, который отвлекал его внимание от темно-зеленой сферы дома к галактической сцене.

Кёрз. Империум Секундус. Терра.

Теперь это.

Что касается их отношений с Ольгином, то они действительно похожи на отношения старых друзей, боевых братьев-ветеранов, которые переживают непростые времена, потому что непростые времена переживает их легион. По сюжету «Крыла Ужаса», Ольгин один раз вызвал Редлосса на поединок, в другой раз едва не набросился на него без всякого официоза. На мой взгляд, тут Фарит действительно жестоко пошутил. Хотя все его шутки такие – честные и жестокие. Вот этот эпизод:

– Верность и честь, брат, – сказал Редлосс.

Ольгин замешкался, удивленный этим простым символом братства и пристыженный, что до этого дошло. Он сжал кисть брата, его огромная перчатка обхватила руку Редлосса до самого локтя, затем склонил голову. Ее едва было видно из-за окружавших кабелей и амортизирующих прокладок.

– Верность и честь.

Они на миг замерли в таком положении – со стиснутыми руками и опущенными головами, после чего Ольгин отпустил руку товарища и сделал шаг назад.

– Я думал, ты против этого плана, – сказал он.

– Так и есть. Категорически. Нам следовало выпотрошить Детей Императора с десяти тысяч километров, а затем проплыть через их обломки, словно ничего не произошло. Думаю, ты видишь заговоры там, где их нет, и изощренные замыслы там, где подходят простые объяснения. Я назвал тебя Ультрамарцем, но это было ошибкой. Ты – Альфарий.

Рука Ольгина опустилась к рукояти меча. Он зарычал.

Каково, сравнить боевого брата с предателем? Причем с таким предателем, которого многие лоялисты ненавидят пуще остальных, и по вполне понятным причинам. Альфа-легион и без Ереси не особенно любили. Так что Фарит действительно жесток на язык.

И все же, они с Ольгином до последнего оставались друзьями. Это подтверждает множество эпизодов, вот один из них, от лица Несущего Смерть:

Он поймал взгляд сидящего напротив Редлосса, и между ними промелькнул миг беглого взаимопонимания. Понимание степени ранений Ольгина, сочувствие за то, что его вытянули на эту аудиенцию помимо воли, восхищение стоицизмом, с которым он терпел боль. Во взгляде между братьями многое могло промелькнуть невысказанное, многое, что никогда не могло – и не будет – произнесено вслух. Но и также многое не могло промелькнуть. Вопросы сердца и души, которые могли объяснить только слова и время.

Эти двое были воистину как лед и пламень, и нет сомнений, что Лев намеренно выпестовал обоих и ввел их в командование легионом. Это максимально ярко показано в кампании на Тагрии. Вот момент, когда о ней рассуждает Несущий Смерть:

Ольгин не мог разрушить добывающие объекты Тагрии с той же несдержанностью, что и Редлосс. Редлосс не мог захватить административные, культурные и религиозные центры тагрийских платформ с наименьшим ущербом, к чему был подготовлен Ольгин.

И все же, как часто бывает с настоящими друзьями, мысли и чувства одного стали мыслями и чувствами другого помимо его собственной воли. Возможно, Фарит и сам начал бы сомневаться в примархе. Но я уверен, что Ольгин сильно повлиял на него. В каком-то смысле это делает образ Несущего Ужас трагичным, ведь он разрывался между братом и отцом.

Что стало с благородным рыцарем, за которым Редлосс когда-то беспрекословно следовал? Существовал ли он вообще или был мифом, рожденным его прежним окружением и более честными временами, которые они разделяли?

Редлосс был воином Льва, оружием массового уничтожения в его решительной руке, но предательская мысль не выходила из его головы.

Лютер так бы не поступил.

Последняя фраза особенно показательна. Но не менее важны рассуждения Редлосса о том, что Лев, возможно, вовсе не тот, кем всегда казался. Примарх стал собой лишь когда избавился от Лютера, который своей невероятной харизмой, лидерским талантом и врожденным благородством сглаживал острые грани львиной натуры.

Так или иначе, Эль’Джонсон разделил братьев, Ольгина и Редлосса. На последнем совете перед продолжением карательных кампаний он поставил точку, сказав, что Астрономикон погас, а значит – война проиграна, и Темным Ангелам теперь остается лишь одно – сделать так, чтобы Хорусу нечем было править. Выше я привел цитату с последними словами Ольгина. Несущий Смерть не согласился и ушел. Что до Фарита, вот его реакция:

Редлосс уставился на примарха, глаза жалило слезами, которые его трансчеловеческая физиология не знала, как проливать.

– Крыло Ужаса отправится вместе с вами, господин. Мы сожжем Галактику.

Я не думаю, что здесь верность Льву возобладала над верностью Ольгину, другу и брату. Да и слезы Фарита – едва ли слезы восторга. Безусловно, это слезы печали. Он верил выводам Льва и плакал, понимая, что человечество обречено. Но все же, как сказал сам Фарит, «он жил ради огня». И когда ему поставили приказ сжечь галактику дотла, он не мог его не выполнить.

Мы знаем, что Редлосс пережил Ересь и участвовал в Битве за Калибан. Именно он нашел Лютера и заключил его в глубинах Скалы. Редлосс стал первым Магистром Ордена Темные Ангелы и был первым, кто начал допрашивать Лютера. Несущий Ужас погиб в битве с Падшими, но мы ничего не знаем об этих событиях.

В заключение истории Фарита по аналогии с Ольгином расскажу о его реликвиях. Доспех Редлосса, известный как Латы Несущего Ужас, были созданы на Калибане после того, как Лев преобразовал Воинства в Крылья. По одной из легенд, Эль’Джонсон сам сотворил броню из феррокристаллической руды, которая добывалась на Калибане лишь в одном месте, этот ресурс не имел аналогов в галактике. Говорят, первый избранный лейтенант Крыла Ужаса однажды прошел через фосфексный водоворот в этой броне и не получил повреждений.

В качестве оружия ближнего боя Фарит использовал двуручный силовой топор, а на дистанции сражался волкитной серпентой. Он не был лучшим фехтовальщиком или лучшим стрелком, но о Редлоссе говорили, что он по одному выстрелу или по звуку взмаха контактного оружия мог определить его устройство с точностью до мельчайших деталей и проанализировать в считанные мгновения с точки зрения боевого потенциала. В настолке эта особая абилка Фарита называется «Мастер Арсенала».

Безусловно, в бэке Темных Ангелов есть немало других запоминающихся имен. Брат-искупитель Немиил, библиарий Захариил, совращенный Уроборосом, Копьеносец Гриффейн из Крыла Огня, терранец Израфаил… Возможно, позже каждому из них я посвящу небольшой подкаст. Небольшой, потому что все они, исключая Захариила, хотя и оказали на историю Первого легиона значительное влияние, всё же появляются на страницах произведений довольно редко, куда реже, чем Триумвират Льва. Что касается лютеровского Сайфера, то о нем мы уже достаточно поговорили на предыдущих стримах.

Источники: